Нам думается, что подчеркивание для современного очеркиста важности «оперативности» в ущерб психологии, философии и лирике является глубоко неверным. «Момент личного раздумья» придает очерку высокую публицистичность, накладывает на него печать размышления писателя о важнейших проблемах времени, которые он угадал в ряде живых фактов и явлений. Это свойство объединяет писателя и читателя, заставляет требовательно работать мысль, глубже понимать жизнь. Нет, ни во имя «оперативности», ни во имя чего-нибудь другого искусство не должно уступать ни шагу. Собственно, для великих мастеров прошлого и не существовало такой дилеммы. Все, чем откликались их душа, ум, талант на события жизни, выходило злободневным, глубоким, художественным, вековечным.
На новом историческом этапе развития советского общества очерк играет роль передового отряда, авангарда литературы, открывающего для «больших» художественных замыслов новые темы, новые стороны жизни.
У очеркового жанра есть свои специфические, трудно и лишь отчасти преодолеваемые слабости — отрывочность, малый охват действительности, неизбежная сжатость, локальность. Но у очерка есть такие преимущества, каких нет у многих других видов словесного художества. В нем может соединяться и сюжетный рассказ, и сценка, и статистическая выкладка, и публицистический выпад, и поучение. Очерк — одна из самых разносторонних и свободных литературных форм.
2
Вот уже много времени не затихают споры о «специфике» очерка как жанра, об особенностях его литературной формы, об определении очерка и принципах художественного анализа. Неразработанность теории очерка, отсутствие «очерковедения» объявляются подчас основной причиной отставания самой практики, в частности — некоторого пренебрежения к очерку со стороны видных писателей. Такое преувеличение роли литературной теории вряд ли можно счесть правильным. Все-таки те великие образцы очерка, которые нам оставили классики, никак не явились следствием каких-то новооткрытий в теории. И наоборот, излишнее теоретизирование в этом направлении не вело к ощутимым достижениям на деле. (Вспомним, например, бурную деятельность Лефа.) Но, конечно, к осознанию художественной природы очерка нужно стремиться. К сожалению (вернее, к счастью), очерк — такая многообразная и вариативная форма, что лишь самые общие, ни на что конечное не претендующие определения могут как-то охватить его во всех качествах.
Одним из таких общих определений явится установление некоторых бесспорных свойств этого жанра. Очерк — малая повествовательная форма, в основе которой лежит реальный факт. Очерк, при его обязательном документальном, повышенно познавательном содержании, однако, необходимо обладает художественно-реалистическим воплощением, то есть образной формой, особым словесным оформлением, эстетическим воздействием. Все это отражено в известном определении А. М. Горького: «Очерк — нечто среднее между рассказом и исследованием». Причем слово «среднее», нам кажется, нужно понимать не как «расположенное посредине» между тем и другим, но как являющееся одновременно и рассказом и исследованием, объединяющее две основные функции — художественную и научно-познавательную.
