Большой удачей Вс. Иванова в романе «Пархоменко» надо счесть образ великого вождя пролетарской революции — В. И. Ленина, появляющийся здесь в ряде эпизодов «московских» глав романа, наиболее удавшихся автору в целом. Вс. Иванов, несомненно, внес свой вклад в дело создания средствами искусства образа величайшего из руководителей масс. Вс. Иванову удалось верно передать то впечатление простоты, человечности и гениального величия, которое производил В. И. Ленин на всех с ним встречавшихся. «Ленин поражал Пархоменко тем, что будучи Лениным, то есть простым человеком, который с Пархоменко разговаривал, шутил, который предупреждал встречных товарищей, что на заседаниях надо быть аккуратно в половине седьмого, или, расспрашивая кого-то о здоровье, напоминал о необходимости лечения, — Ленин в то же время был тем величественным и вдохновенным вождем, чей образ дойдет до отдаленнейших наших потомков, кто постоянно будет стоять перед нашими внуками, правнуками, миллионами, миллиардами людей!» Своеобразно и тепло писатель дает ощутить всю простоту и обаяние этого изумительного человека и в его репликах Пархоменко насчет охоты, и в том, как Ленину, стоявшему с Пархоменко на кремлевском валу, «эта дымка, и эти крыши, расстилавшиеся перед ними и отливавшие бронзой, смутно напоминали… какое-то стихотворение…».
Повествование в романе развивается в основном по двум линиям. Одна — это история героической жизни и борьбы Пархоменко. И другая — рассказ о враждебных кознях мировой реакции против молодой Советской России. Эта тема находит свое воплощение в образе немецкого выходца — международного шпиона Эрнеста Штрауба, служащего разным хозяевам, обуреваемого нелепыми «ницшеанскими» идеями, циничного защитника классовых интересов буржуазии. Контрастом к картине героической и возвышенной кончины комдива Пархоменко служит сцена низкой смерти Штрауба, вульгарно «приконченного» любовницей.
Исторический материал в романе «Пархоменко» во многом соответствует той трактовке гражданской войны, на которую наложил отпечаток возникший уже в 30-е годы культ личности. Этот исторический материал в романе Вс. Иванова не всегда осмыслен и со стороны художественной — роман во многих своих частях воспринимается как хроника: яркие отдельные эпизоды из жизни героя соединены в нем с маловыразительными историко-хроникальными главками. От этого возникает и впечатление крайней художественной неравномерности в романе; наряду с интересными, художественно яркими сценами и описаниями здесь много скучных, бесхудожественных мест, в которых Вс. Иванову изменяет и его красочная фантазия, и его чувство языка. Вообще, в романе «Пархоменко» заметен значительный отход Вс. Иванова от собственных — пусть порою неудачных — художественных поисков и приближение к тому каноническому типу историко-биографической книги, который у нас начал складываться к концу 30-х годов. Еще более сказалось это в послевоенной малоудачной пьесе Вс. Иванова «Ломоносов», где за всеми умозрительно воссозданными приметами социальных и политических условий эпохи и торжественными картинами «подлинного» быта исчезло очарование живой личности и высокой мудрости великого сына России, который в этой пьесе похож на всех других «великих», кого в те годы приходилось видеть в кино и театре.
