Чапаевы не знали, как и благодарить Шуйского, а он твердил одно:
— Чего уж... Об чем разговор вести? Работайте, оперитесь, а там видно будет... Живите у нас. Жена на всех постряпает, глядишь, и деньги целее...
Михаил и Андрей жадно ухватились за работу. Балаково им понравилось. Маленький торговый городок жил сытно. В центре города по воскресеньям и средам шумел базар. Тучи мух жужжали над мясными рядами, где топырили ноги розовые, облитые жиром бараньи туши. Пчелы облепляли телеги с арбузами, дынями, яблоками, ползали по бадьям, наполненным душистым тягучим медом. Калачники бойко торговали румяными, поджаристыми калачами. Бабы, стоя около глиняных горшков, звонко зазывали отведать топленого молочка с холодненьким каймаком. А самое главное для братьев было то, что нашелся спрос на их сильные молодые руки. Была работа.
В ЧУЖИЕ МЕСТА
Подошла осень. Наступили утренние заморозки и холодные вечера. Работа свинопасов окончилась. Дома было очень плохо. Отец, вернувшийся из больницы, хромая, ходил по Чебоксарам в поисках работы и под вечер чернее тучи приходил домой. Положив больную ногу на лавку, он молча перебирал свой плотницкий инструмент или, облокотясь на стол и подперев кулаком щеку, надолго задумывался.
У околицы запела гармонь. Иван Степанович со злостью задернул занавеску на окне:
— Скоро с голоду пухнуть будем, а у них все гулянки на уме... И чего отцы смотрят?
— Молодость, Иван Степанович, — оправдывала мать гуляющую молодежь. — Молодым и хлеба не надо, дай погулять! Сам-то забыл, что ли?
Лежа на печке, Вася закрывал глаза и представлял, как все они скоро распухнут с голоду. Тяжелые мысли одолевали Васю, и он вертелся с боку на бок, злясь на Гришку, безмятежно спящего рядом с ним.
Мать ни с чего тихо плакала за печкой. Отец барабанил по столу костлявыми пальцами. В хлеву жалобно мычала голодная Жданка. Если бы не эта тощая коровенка, которая как-никак, а кружку молока в день давала, давно бы заколотили избу Чапаевы.
...В это тяжелое время и пришло письмо от Миши и Андрея. Десятки раз пришлось Васе перечитывать его вслух: «... И продайте все, родимые тятенька и родимые маменька, и приезжайте к нам. Как мы работаем, и семью прокормить в силах».
Семья ухватилась за письмо, как утопающий за соломинку. Начались сборы. Отцу посчастливилось найти покупателя на избу и корову. И вот, погоревав о родном гнезде, семья тронулась в путь.
Тимоша Кузнецов и Никитка провожали Васю на пристань. Сердце у Васи разрывалось при мысли, что он навсегда разлучается с друзьями. Тимоша, вздыхая, утешал его:
