Днем они гуляли по парку или катались в ландо, в зависимости от погоды или от того, что в этот день предлагал Изабелле Мак. В плохую погоду они посещали музейные выставки или, когда было настроение, отправлялись в Тауэр или в Музей мадам Тюссо.
После нападения в парке Пейн куда-то исчез, и Мак надеялся, что он вернулся в Шеффилд и положил конец своему маскараду. Пейн так и не вернулся в снятую им комнату, и Уэллоуз вынужден был признать, что зашел со своим расследованием в тупик.
Мак по-прежнему готов был его убить, но больше всего ему хотелось, чтобы этот человек навсегда исчез из его жизни. Пейн канул бы в неизвестность, а Мак вернулся бы к совместной жизни с Изабеллой.
Они перестали спорить по поводу их раздельного существования или обсуждать, почему Изабелла оставила его, и вспоминать о том, какую боль они причинили друг другу. Все это было в прошлом. А теперь была новая попытка начать все сначала. Эйми привнесла в их жизнь стабильность, и Маку хотелось насладиться этим в полной мере. Он знал, что все это когда-нибудь может с треском рухнуть, потому что все в жизни Мака рано или поздно разваливалось. Но в данный момент он не мог не признать, что счастлив.
К середине октября он закончил четыре картины с изображением Изабеллы.
Когда Мак покрыл лаком последнюю, она внимательно рассмотрела все четыре работы.
— Картины очень хорошие, — сказала она. — Живые. Сразу можно поверить, что это леди, которая получает удовольствие от своего любовника.
На первой картине Изабелла сидела в ленивой позе на кушетке. Одна нога свободно свисала с кушетки, касаясь пола, вторая, согнутая в колене, стояла на кушетке, полностью открывая чувственный холмик между ног. Рука была заведена за голову, тем самым подчеркивая напряженно выступающую грудь с затвердевшими сосками.
На второй картине Изабелла склонилась над спинкой кушетки, опустив голову и подставив бедра, готовая принять своего любовника. На третьей она с прямой спиной сидела на кушетке, обхватив руками грудь, и сквозь ее пальцы торчали соски. Четвертая картина изображала ее распластанной на кровати. Запястье правой руки и левая нога были привязаны к кровати лентами; в двух других углах кровати ленты валялись на постели, как будто были сорваны в процессе страстной игры. Когда Мак писал эту картину, их с Изабеллой соитие принесло насыщение такой силы, какую, казалось, невозможно было выдержать.
На каждом полотне присутствовал кувшин с желтыми розами, где-то они были в полном цвету, а где-то уже поникли и теряли лепестки. Знаменитый желтый цвет сглаживался ярко-красными оттенками драпировок и лент.
