— Проклятая печка, — простонал Мак, сильно вспотев к тому времени, когда сделал хороший набросок.
— Это так приятно.
Изабелла качнула ногой, свисающей с кушетки, лениво подняв руки за голову. Она словно грелась на солнышке в саду, если не считать того, что была обнажена и находилась в комнате.
— Невыносимо жарко, — вытер лоб Мак. — Может, продолжим завтра?
— Хорошо, а то у меня руки-ноги затекли от напряжения.
Изабелла откинула простыню, которая вовсе ее не прикрывала, и грациозно встала на ноги.
Мак и сам был напряжен, только не в том смысле, какой имела в виду Изабелла. Он решительно не смотрел на нее. Наверное, но только наверное, ему удастся сдержать себя, пока Изабелла не уйдет. Он надеялся на это до тех пор, пока она не спросила:
— Поможешь мне одеться?
Прошел еще час, пока они наконец покинули студию. Изабелле пришлось поспешить в свою комнату, чтобы переодеться и привести в порядок волосы.
Они установили обычный ритм жизни, хотя, по мнению Мака, слово «установили» здесь не подходило. Каждое утро они завтракали и читали почту, потом Изабелла вместе с Маком поднимались в детскую, чтобы сказать доброе утро Эйми и посидеть с ней, пока она завтракала. После этого малышкой занималась няня, а Мак с Изабеллой отправлялись в оборудованную студию.
Мак работал над картинами и в паузах делал наброски для портрета Изабеллы, который хотел завершить позже. За время каждого сеанса они два-три раза занимались любовью, не в силах оторвать друг от друга руки. Казалось, запретный характер того, что они здесь делали, пропитал атмосферу студии. В конце концов, они прятались от всех домашних и вместе продолжали работу над пикантными картинами.
После очередного сеанса в студии они расставались, чтобы написать письма или заняться собственными делами, хотя всякий раз, когда Изабелле нужно было выйти из дома, Мак отправлялся вместе с ней. Они вместе выполняли какие-то поручения, Мак с готовностью носил пакеты Изабеллы, она с немного скучающим видом ждала, пока он решал вопросы со счетами в банке или разговаривал о делах с Гордоном. Они больше ни словом не обмолвились об отмене их раздельного жительства.
Мак не возражал против того, чтобы бесцельно побродить вдоль магазинчиков с ленточками и булавками и элегантных магазинов с безделушками в Берлингтонеком пассаже, пока Изабелла делала покупки. Он был влюблен в собственную красавицу жену и отмечал, что всякий раз, когда из магазина появлялась Изабелла и брала Мака под руку, ухмылки проходивших мимо джентльменов менялись на завистливые взгляды.
