– Зачем? – сурово спросил Пойгин.
– Вы голодные. Ваши собаки тоже. Притом их очень мало…
– Не притворяйся добрым!
И опять лицо Медведева стало жёстким. Он выдержал взгляд Пойгина и сказал:
– Я не хочу скрывать, что обижен и даже рассержен. И я докажу, что ты не прав.
– Когда? И знаешь ли ты, как ещё долго жить тебе?
– Сколько же, по-твоему?
– До первого восхода солнца. – Пойгин показал на синие зубчатые вершины далёкого хребта где-то на самом краю тундры. – Вот как только над горами покажется солнце… я убью тебя…
Артём Петрович долго смотрел на синие горы, наконец перевёл взгляд на Пойгина, и того поразило, что он не увидел в глазах русского ни страха, ни ненависти, ни мольбы, ни ответной угрозы.
– Да, времени у меня действительно мало, – как-то очень спокойно ответил Рыжебородый. – Солнце, по моим подсчётам, взойдёт через полтора месяца… Но всё-таки давайте разожжём костёр, попьём чаю.
– Странный, очень странный ты человек. – Пойгин направил упряжку к кустарнику, туда, где он наиболее приметно торчал из-под снега.
Когда костёр уже горел, Медведев расстелил шкуру, холщовое полотенце, разложил на нём куски мяса, хлеба.
Ели мясо и пили чай молча. Отложив в сторону железную кружку, Артём Петрович снял со своей нарты два нерпичьих мешка.
– Здесь еда для вас и для ваших собак.
Чукчи промолчали. Потоптавшись с тяжёлыми мешками, Медведев положил их у костра. Затем достал кусок запасного потяга, привязал его к потягу упряжки чукчей.
– Что он делает? – спросил Выльпа, недоуменно наблюдая за действиями Рыжебородого.
– Кажется, хочет отдать нам несколько своих собак, – сказал Пойгин, не зная, чем отвечать на странные поступки русского. – Этот человек самый для меня непонятный из всех, кого я видел до сих пор…
И действительно, Рыжебородый впряг в нарту Выльпы пять своих собак и, подойдя к костру, сказал:
– Собак вернёте, когда приедете на культбазу в следующий раз.
– Когда я приеду… ты знать не будешь, – ответил Пойгин, отводя взгляд от Рыжебородого.
Медведев покрутил головой, как бы высвобождая шею из тесного ворота заиндевелой кухлянки, посмотрел на небо.
– Ты меня не пугай, – сказал он по-прежнему сурово. – Угрожать так, как угрожаешь ты, – опасно. Для тебя опасно…
– Ты обо мне думаешь или о себе?
– Больше о тебе. Мне кажется, что тебя чем-то заарканили так называемые главные люди тундры. Смотри, не стань их послушным пособником…
– Я никому не был и не буду пособником! Я сам по себе. Я белый шаман и знаю, где зло, где добро…
