– Пусть тот, кому кажется, что в моих словах нет правды,открыто и прямо мне возразит.
Пойгин с откровенно насмешливым видом повернулся к чёрному шаману.
– Он, кажется, угадал твои мысли. Иди, иди к нему, иди, возрази. Давай-ка!
– Мы ещё заставим тебя самого возразить ему. Ты ещё не знаешь, что таят для тебя два патрона, – сказал Рырка и сделал такое движение, будто заряжал винчестер.
– Ну, ну, догадываюсь, один из патронов таит смерть для меня, – очень спокойно, будто вёл речь не о себе, ответил Пойгин.
– Да, именно так! Если пуля первого патрона не найдёт Рыжебородого, то пуля второго…
Эттыкай дёрнул Рырку за рукав – дескать, нашёл время для подобных разговоров. Тот хотел сказать Эттыкаю что-то резкое, но лишь свирепо прокашлялся.
– Ну, есть такой гость, который хотел бы со мной поспорить? – Рыжебородый ещё немного подождал. – Значит, нет. Но вполне вероятно, что кое-кому и хотелось бы со мной поспорить. Что ж, не будем торопиться. Возможный наш спор доведёт до конца сама жизнь. Бывает и так, что к справедливости приходит даже тот, кому она поначалу кажется страшной. Такому человеку мы всегда ответим благосклонностью и уважением.
– Пычветгавык, – опять повторил Пойгин и, даже не глянув на главных людей тундры, пошёл с независимым видом к одному из костров, возле которого увидел Выльпу.
Рыжебородый вошёл в толпу гостей и, взяв под руку старика Тотто, повёл его к самому большому костру.
– Этот старый почтенный анкалин был недавно спасён от голодной смерти. Я постелю у костра шкуру белого оленя, усажу Тотто, как самого почётного гостя, и пусть он расскажет, кто его спас.
Рыжебородый принял от своих помощников белую шкуру, постелил у костра.
– Садись, дорогой гость культбазы. Женщины, налейте ему чаю.
Высокий старик, глаза которого казались пустыми глазницами, настолько глубоко провалились они, уселся на шкуру.
– Вот кого при новых порядках усаживают на шкуру белого оленя, – угрюмо сказал Рырка. – Он ещё и Выльпу рядом с ним посадит, забыв, что у него всего четыре оленя…
– Нет, он это знает и помнит, – возразил Эттыкай. – Именно потому и воздаёт почёт.
Рырка в крайнем недоумении пожал плечащ.
– Я вижу, у этого русского всё наоборот. Такого не было ещё со дня творения. Не пойму, глупость это или…
– Нет, не глупость, – не дал досказать Эттыкай. – Это умысел…
– В чём его смысл?
– Отнять силу у нас с тобой…
И опять Рырка свирепо прокашлялся.
Старик Тотто, выпив чашку чая, начал раскачиваться, настраиваясь на говорения об отогнанной голодной смерти.
