— Едут, едут! — поднимая белую пыль босыми ногами, по самой середке улицы к дому старосты бежал Хведька-пастушок, загодя поставленный у деревенского плетня, чтобы вовремя упредить.
— Ну, — выдохнул староста. — Вот, значит, и дождались… Гостей дорогих. Доигрались, мать вашу, прости господи со всеми апостолами… Ну, пойдем, деды, встретим гостей дорогих.
Между поспешно раздвинутыми козлами в деревню медленно втягивался обоз. На телегах сидели хмурые бородатые мужики, посматривая остро по сторонам. Пять телег не смогли въехать на утоптанную площадь перед домом старосты, где обычно собирался деревенский сход, растянулись по единственной улице. Мужики поспрыгивали с них, потягивались, приседали, разминая ноги и спины, копались в сене, доставали тяжелые кожаные куртки, хищно изогнутые сабли, высокие бердыши с широким лезвием. Двое облачились в красное сукно и теперь набивали неспешно длинные фузеи, подсыпая порох из рогов-пороховниц.
Староста и двое местных старейшин, седых и согнутых временем, стояли в растерянности, не понимая, к кому нужно обращаться.
А понаехавшие мужики уже разошлись по деревне, встали караулами на въезде и выезде. И те, что с огневым боем, разделились, встали с разных концов единственной настоящей улицы. Теперь из деревни никто не сможет выйти.
Только после этого от самой задней телеги, прихрамывая на правую ногу и морщась недовольно, подошел заросший черной бородой чуть не до глаз крупный человечище:
— Здорово, деды!
— И вы здравы будьте, — поклонились все трое в пояс.
— Не ждали, небось, хитрованы? Ишь, вырядились в старье… А налоги кто платить будет?
— Дак, разбойники у нас… Грабют…,- забормотали старики.
— Ага. Разбойники, они самые. И на нас напасть пытались. Только вот интересно… Кто к вам еще ездит-то?
— Ась?
— Ездит к вам кто? Кого тут грабить? Церковь у вас есть?
— Дак, нет церкви-то, деревня мы…
— Кабак тогда, может, есть богатый? Народ съезжается пиво пить?
— И кабака нету. У нас же не проезжее тута место. В лесу сидим, крайние.
— Ярмарки тоже нет, что ли?
— Нет, господин, — решил староста умаслить приезжего обращением.
— Ну, так кто же тогда тут разбойничает и над кем? Чем живут благородные разбойнички? Вот в чем вопрос. И мы этот вопрос разрешим сегодня к общему спокойствию. А пока, деды, организуйте поселить и накормить всех наших. Я буду у старосты. Как солнце дойдет до крыши, так начинайте по одному приходить на разговор. Все, кто может говорить. От самого мала и до велика — все. К утру закончим, думаю, — почесал он голову под кожаным круглым подшлемником.
