— А мой только Богу молится, — вступил Пятый.
Нобору спросил:
— О чем молится?
— О безопасности домочадцев, мире в стране, процветании бизнеса и все такое. Он считает, что у нас образцовая семья. Плохо, что он и матери, кажется, мозги запудрил — она думает, у нас в доме чистота и лад. Они даже мышей на чердаке подкармливают. Мол, нельзя, чтобы голод способствовал злым помыслам… А после еды все вылизываем тарелки, чтобы не расходовать понапрасну Божью милость.
— Это тоже он вас заставил?
— Мой отец никогда никого не заставляет. Начинает с себя, с каких-нибудь мелочей. В итоге все начинают ему подражать… Ты счастливый. Береги свою удачу.
Нобору испытал радость оттого, что поразивший других недуг не коснулся его, но тут же содрогнулся при мысли о призрачной хрупкости своего нечаянного везения. По какой-то невероятной милости ему до сих пор удавалось избежать зла. Между тем его повседневная жизнь была хрупкой словно молодой месяц. С таким же успехом можно взять билет на самолет, который вдруг окажется неисправным. И что тогда? В один миг все может с треском лопнуть! Однажды мир разом натянет на Нобору удушливую смирительную рубашку. Этот день не за горами… При мысли об этом Нобору почувствовал, как в нем закипает бешеная злость.
Главарь, повернувшись к Нобору заиндевевшей на холоде щекой и стараясь не смотреть на него, глядел на едва заметные в просветах контейнеров клубы серого дыма и облаков над морем, хмурил аккуратно подбритые серповидные брови. Мелкими и блестящими острыми передними зубами он покусывал красную подкладку кожаных перчаток.
Отношение к нему матери изменилось. Она стала ласковее, каждую свободную минуту старалась заботиться о Нобору. Явный знак того, что что-то в их жизни произойдет, что-то такое, с чем Нобору будет сложно примириться.
Как-то вечером, когда Нобору, пожелав спокойной ночи, собирался подняться к себе в комнату, мать пошла за ним.
— Ключ, ключ, — гремела она брелоком.
В этих ее словах Нобору почудилась опасность. Идти за ним, иногда по-доброму, иногда с мрачным выражением, и запирать дверь снаружи было ежевечерним ритуалом, однако еще ни разу мать не повторяла при этом: «Ключ, ключ».
В этот момент Рюдзи, одетый в бордовую клетчатую пижаму, поднял глаза от книги «Практика управления магазином» и с видом «ах, я случайно это услышал» окликнул Фусако по имени.
— Да? — обернулась она с середины лестницы, и Нобору покоробила приторность ее голоса.
