НА ЦЫПОЧКАХ (апрель 1970)
Новая невеста отца застряла в салоне красоты — уже три часа прошло. Юки остановилась за дверью салона, стараясь взять себя в руки. Пол, казалось, еще дрожал под ногами — она только что приехала утренним поездом из Токио, где после смерти матери жила у тети Айи целый год. Тетка приехала вместе с ней и в ожидании церемонии сидела в кафе на нижнем этаже.
Юки медлила, не решаясь повернуть ручку двери. Во рту еще сохранялся кисловатый привкус съеденного в поезде мандарина. Наконец она открыла дверь и пошла прямо к окну, не оглядываясь по сторонам. Салон красоты находился на шестом этаже отеля, в котором будет свадьба. Из окна открывался вид на порт Кобе, расположенный отсюда в шести-семи кварталах к югу. В лучах послеполуденного солнца поблескивала спокойная водная гладь.
Юки медленно повернулась к невесте, сидящей перед зеркалом, уже завернутой в несколько слоев свадебных кимоно — оставалось лишь последнее, серебристо-белое. Оно висело на деревянной вешалке у противоположной стены. Снятая одежда — коричневое вязаное платье, колготки кофейного цвета и черные туфли на высоких каблуках, сложенные в кучку, лежали на складном стульчике в углу Волосы невесты были зачесаны назад, голова замотана белым полотенцем. Две женщины из салона красоты массировали ей лицо и шею, натирая их белым блестящим кремом.
— Тетя Айя сказала, чтобы я приехала и познакомилась с вами, — обратилась Юки к будущей мачехе. — Вы, кажется, хотели поговорить со мной.
Массажистки прервали работу и стали мыть руки в раковине.
— Ты, наверное, еще никогда не видела, как наряжают невесту перед свадьбой, правда? — спросила невеста. — Почему бы тебе не посмотреть, что со мной делают? Видишь, тут только девушки. Ни одному мужчине, даже твоему отцу, нельзя видеть меня до церемонии бракосочетания.
— Отцу это и не нужно, — ответила Юки. — Его не интересуют тряпки и косметика. Он всегда говорил маме, что она шьет мне слишком много платьев. Он считает, что не стоит придавать слишком большого значения своей внешности. Ему бы наскучило три часа смотреть, как кто-то одевается, — у Юки закружилась голова, она оперлась о металлический карниз окна — на удивление холодный.
— Ты очень любила свою мать, правда? — спросила невеста.
Юки молчала. «Несмотря ни на что, — верь, что я тебя очень люблю», — вспомнила она слова из предсмертной записки матери.
— Конечно, мы должны ладить друг с другом, — продолжала невеста, поднеся длинную тонкую руку к виску и подсунув под полотенце выбившуюся прядь волос. Пальцы у нее были костлявые, а ногти накрашены серебряным лаком. — Возможно, ты наслушалась обо мне всяких гадостей. Это все потому, что я выхожу замуж за твоего отца вскоре после трагической гибели твоей матери. Сплетники еще скажут, что я давно положила на него глаз и довела твою мать до смерти... Ты знаешь — это злые языки...
