- Ш-што у вас за тайны мадридского двора? - Ирина, дотоле державшаяся беззаботно, подошла к мужчинам. - Вы техпомощь вызвали?
Скрюченными пальчиками она извлекла из кармана дамский, увешанный висюлечками телефончик.
От беззаботного московского словечка "техпомощь" Денис даже повеселел.
- Точно. Как раз ангел и подкатит, - скаламбурил он, вспомнив знаменитую по Москве техпомощь "Ангел".
Васильчиков забрался в кузов и принялся спешно набивать рюкзаки, - для себя и для Лобанова, раскладывая спички, бутылки с бензином, по куску строганины. Выбросил наружу пару огромных, сорок третьего размера валенок, карабин в чехле, лыжи. Денис, склонившись, содрал с задубевших Ирининых ножек сапожки. Гримасничая, чтобы не выказать боль, приподнял ее и воткнул в валенки, будто фикус в кадку.
Модельная обувь полетела в темноту фургона.
- Тут у нас такая ситуевина, гражданка Холина, - Лобанов обрисовал Ирине положение, стараясь, сколь возможно, приуменьшить отчаянность ситуации, в которой они оказались.
- Что ж? Говорят, в жизни все надо испытать, - вопреки опасениям мужчин, Холина паники не выказала. - Надо же! Белое безмолвие. Почти по Джеку Лондону. Это ж не каждому суждено увидеть. Даже любопытно. Так чего тянуть? Раз надо идти - п-пошли! - Бодро скомандовала она. Но голос все-таки дрогнул.
Выглянувший Васильчиков присмотрелся к белесым ее губам, мертвенно-белым, будто лист мелованной бумаги, щекам, озабоченно покачал головой и вновь забрался в КУНГ. Изнутри послышались размашистые удары топорика, наружу полетели доски, - Васильчиков рубил нары.
- Разжигай! - крикнул он. - Надо сперва отогреться. - Нашел время! Через час - полтора солнце зайдет, и мы вообще не найдем зимовья! - рявкнул Лобанов.
- Без обогрева вы так и так не дойдете! Денис глянул на скрючившуюся, примостившуюся у фургона женскую фигурку и, не споря более, потянулся за канистрой.
Костер вспыхнул радостно, с аппетитом пожирая сухие доски и отплевываясь искрами.
- Разотритесь прежде! - выбравшийся наружу Васильчиков, подавая пример, ухватил пригорошню снега и принялся натирать им собственные щеки. То же проделал Денис. Затем со снегом в руке подошел к потряхивающейся Ирине и принялся тереть ее лицо.
- Без хамства! Это ж французский макияж, - вяло запротестовала она. Вырвалась. - Больно же, изверг!
- И слава Богу! - обрадовался хлопотавший у костра Васильчиков. - Значит, кожа жива. Давайте к огню! Только поглядывай - не загорись.
