— Дисциплина — залог наших побед! — вслух повторяю я.
Девчата глядят на меня удивленно.
— А что? — настороженно спрашивает Лариса.— Что-нибудь не так?
— Нет-нет, все нормально,— успокаиваю я их.
Какие-то девчонки-подростки притащили охапки багряных кленовых листьев и рассовывают их по банкам. Пожилая уборщица метет между скамьями.
И только один человек безучастен ко всему происходящему. Оп в старом ватнике, в рыжих от глины сапогах; не завязанная старая солдатская шапка-ушанка нелепо сдвинута на затылок. Небритый, равнодушный, чуть сутуля широкие плечи, он стоит возле пианино и одним пальцем, рассеянно выколачивает «Чижика-пыжика».
— Папаша,— кричит ему сверху Серега,— не доламывай инструмент. Пригодится.
— Не мне же. — Пожилой поднимает на него безразличный взгляд, на лице возникает и тотчас гаснет жестковатая усмешка. Голос у него глуховатый.
— А вы что, только о себе привыкли думать? — вмешивается Борис. И говорит Шершавому — Ровнее край держи. Натягивай, натягивай...
Пожилой садится в стороне, наблюдает. Через минуту говорит:
— Умора! Подсудимый один, а забот, гляжу, на полста человек. — Тянется за папиросой, но не закуривает. Орет вдруг Шершавому: — Косой черт, гляди, что делаешь!
Серега от неожиданности роняет молоток. В сердцах что-то бубнит. У него полон рот гвоздей, поэтому разобрать, что он бормочет, почти невозможно. Тогда он ссыпает гвозди в ладонь и просит пожилого:
— Подсудимый, сделай доброе дело: подай молоток.
Подсудимый? Значит, это и есть Роман Ковалев?
— Ковалев,— словно читая мои мысли, подтверждает Наташа. — Опустился-то как...
Дверь из библиотеки, где я устроился за столом у окна с пачкой свежих газет, приоткрыта, и передо мною почти весь зал. Худенькая, востроносая, вся в веснушках, библиотекарь Наташа с живым любопытством наблюдает за всем, что там происходит.
Я разглядываю Ковалева. Странно, но у меня нет неприязни к этому человеку. «А видать, он когда-то был красивым,— думаю я. — Что-то гордое, исполненное достоинства и по-своему привлекательное есть в его осанке, в скупых и неторопливых движениях». И снова мне приходят на память слова Лукина: без причины-то вряд ли бы человек так опустился!..
Наташа,— удивительная способность у этой молодой женщины угадывать, о чем я думаю! — произносит вполголоса:
— Его бы отмыть-отчистить для начала.
Внезапно она оборачивается ко мне и говорит с гневом и болыо, какие в ней и предположить-то трудно:
— Ну вот вы — литератор, Алексей Кирьянович. Инженер душ... Ну объясните мне: почему мы так часто судим о человеке только по одной его внешней стороне?
