Чем больше накаляется Борис (а мне-то в первые минуты показался он этаким тихоней!), тем невозмутимее делается Лукин.
— Эк тебя прорвало,— произносит он, не глядя на Бориса. Неторопливо, с обстоятельностью, как, должно быть, делает вообще все, он перекладывает в тумбочку бумаги, вытягивает из-под койки фанерный баул, с какими строители разъезжали по стране после войны, и достает кусок сала в холщовой тряпице. Прикидывает на руке.
— Да не колдуй ты,— нетерпеливо поторапливает Борис.— Глядеть противно...
— Последнее,— с сожалением замечает бригадир и начинает открывать перочинный ножик. Открывает, а сам нет-нет да и поглядит на Бориса с веселым любопытством.— С чего это ты завелся? — спрашивает он.— Серега небось еще и до Сычихи добежать не успел.
— А, провались она, Сычиха! — снова взрывается Борис.— Да хоть на сале-то не экономь.
— Говорю, последнее...— И неожиданно спрашивает: — Так, значит, не нравится, что грабарь!
— А то плясать? — Примус у Бориса наконец-то загудел негромким, ровным баском, выталкивая из себя венчик сизо-голубого огня.
— ...А тебе, я так понимаю, хотелось бы сразу по части электроники?
Борис глядит на бригадира вполоборота, с удивлением:
— Преступное желание?
Остатки сала начинают обратный путь: на дно баула, баул на пол и затем под койку. Лукин стряхивает ладони.
— Борис Николаевич кнопочки нажимает...
— Меня, между прочим, этому учили,— вежливо напоминает Борис.
Алексей со своей койки с любопытством поглядывает то на бригадира, то на Бориса, но в спор не вмешивается. Да Лукин, наверное, сейчас и не дал бы ему вмешаться. Согнутым указательным пальцем он приглаживает аккуратные усики, медлит, будто собираясь с мыслями:
— А тебя не учили, что для пульта сперва нужно площадку расчистить?..
— Правда? Под-думать!
— ...Лес вырубить.
— Да что ты говоришь?
— Здание построить. А для здания — кирпича обжечь-наготовить? А чтобы его обжечь, печку сложить?
— Глины накопать. Бригадир, смотри, в такие дебри заберешься,— предупреждает Борис.
— ...А чтобы ее сложить,— людей надо привезти. Да по возможности не в бараки, как нас с тобой, а в настоящие дома,— невозмутимо продолжает Лукин и спрашивает: — Этому тебя не учили?
Борис с грохотом ставит сковородку на примус. С тарелки на сковородку он переваливает кубики сала, и оно вскоре начинает разбрасывать во все стороны короткие невидимые стрелы.
— Разрешите ответить? — угрюмо говорит он.
Бригадир безразличен:
— Ну?
— «Ну», убеждает муж жену: «Ну»... Слушай, мы с тобой сюда вместе ехали, в одном эшелоне. И горя, и холода, и дыма — всего нахлебались вот так! — Он ребром ладони проводит поперек горла.
