— Я полагаю, состояние весьма критическое, — заметил профессор Шульц, отойдя от постели пациента. — В моем госпитале было несколько таких случаев, все они, как правило, имели летальный исход. Боюсь, сульфаномид не поможет.
— Да, сульфаномид не поможет, — в этом она была согласна с главой центрального госпиталя вермахта. — И очень хорошо, что мы не стали его колоть, — добавила она.
— Хорошо-то хорошо. Но он впадает к кому…
Действительно, у Скорцени наблюдались нарушения кровообращения и дыхания, вызванные токсикацией. Он не реагировал на раздражители, что говорило о нарушении функции головного мозга и центральной нервной системы. Надо принимать решение — время катастрофически таяло. И Маренн решилась.
— Мне надо срочно связаться с Берлином, — сказала она Шульцу.
Тот пожал плечами.
— Прошу в мой кабинет.
Телефонный звонок разбудил де Криниса в его доме в пригороде Берлина среди ночи.
— Но, дорогая фрау Ким, — произнес он, когда уяснил, что собственно требуется Маренн. — Вы должны понимать, это все секретно. Это просто невозможно. Нам никто не даст. Чтобы получить это вещество, надо обращаться, вы даже не представляете к кому…
— К кому? К рейхсфюреру? — она не стала слушать до конца его рассуждения. — Тогда обратитесь к рейхсфюреру, Макс, а если потребуется, то к самому фюреру. Ради того, чтобы сохранить жизнь Отто Скорцени, я думаю, рейхсфюрер будет готов на некоторое время забыть о секретности. Это лекарство мне нужно к утру. В противном случае… — голос ее дрогнул. — Вы сами понимаете, Макс, вы доктор. Речь идет о жизни и смерти без всякого преувеличения, а счет времени — на часы. Даже на минуты. Попросите бригадефюрера оказать вам поддержку. Я думаю, он не откажет.
— О да, конечно, — в голосе де Криниса слышалось сочувствие, — я все понимаю, дорогая фрау Ким. И немедленно позвоню Вальтеру. Ждите. Мы сделаем все, что возможно.
— Благодарю вас, Макс.
Маренн опустила трубку, забыв положить ее на рычаг.
— Ну что? — негромко спросил Шульц, в волнении потирая руки.
— Надо ждать, — вздохнула она. — Будем ждать и бороться.
— А что ждать? — не понял профессор.
— Лекарство. Лекарство, — произнесла она, отворачиваясь, чтобы он не видел слез, выступивших на глазах. — Надеюсь, его пришлют.
Потом, отстранив недоумевающего профессора, вернулась в палату.
Всю ночь Скорцени балансировал на опасной грани между жизнью и смертью, каждый вздох мог оказаться последним. Маренн не сомкнул глаз у его постели — несколько ночных часов пролетели как один миг. Под утро позвонил де Кринис и сообщил, что вопрос решен. По личному распоряжению рейхсфюрера лекарство доставят самолетом.
