Враг стремится отомстить. Нам придется биться с врагом, превосходящим нас по мощи в десять или двадцать раз. Мы встретим его с такой же отвагой, с какой уничтожали «Худ»…
Друзья, битва за свободу народа Великой Германии не позволяет думать о личной судьбе. Если мы погибнем, то подумаем перед этим о своем доме, немецком народе и нашем фюрере.
Нам нужно умереть, чтобы жила Германия. В этот час нельзя думать о собственной судьбе. Не важно, погибнем мы или нет. Важно то, что мы потопим один-два корабля противника.
Голос оставался холодным и бесстрастным. Он не выражал ни тени волнения. Молодые моряки слушали его на своих боевых местах, в кубриках, в машинном отделении или лазарете, с ужасом глядя на громкоговоритель.
– С этого времени действует один пароль, – продолжал адмирал. – Свобода или смерть.
Голос замолк так же внезапно, как начал говорить.
Обращение по громкоговорителю отбило охоту у молодых моряков из 2-го матросского полудивизиона продолжать разговор. Несколько секунд думали о своих домах, о завтрашнем дне. На несколько секунд ими овладел страх, дикий, необузданный страх. Каждый думал о себе и глядел на соседа. Во рту пересохло, лоб покрылся испариной.
Пфайфер встал и застегнул свой боевой пояс.
– Пошло все к черту! – воскликнул он.
Никто ему не ответил.
Сэр Джон Тови никогда не забудет этого часа. Возникла острая нужда в топливе. Он послал «Рипалс» на заправку. Боевые корабли снимались с конвоев, чтобы принять участие в преследовании «Бисмарка». Снова и снова британский адмирал получал одни и те же телеграммы: «У нас топливо на исходе».
После выступления адмирала экипаж «Бисмарка» приуныл. Внезапно на корабле стало слишком тесно, слишком жарко, слишком душно. Матросы снова стали прислушиваться к каждому звуку.
Под палубами не существовало ни дня, ни ночи. Под палубами беспрерывно горел электрический свет. Когда раздавался грохот, невозможно было сказать, то ли огонь открыли свои орудия, то ли в корабль попал вражеский снаряд. Моряки под палубами ощущали себя в изоляции. Но вдруг они почувствовали, что противник наблюдает за ними. Они воображали, что слышат, как противник наводит на них свои орудия. Они могли видеть, как самолет стартует с палубы. Замечали вражеские подлодки. Каждый прислушивался к тому, что говорил сосед. Возможно, моряку везло, его сосед был оптимистом, тогда с ним можно было поговорить о доме.
Каждое отделение корабля кишело слухами. Хотя никто не знал ничего определенного, всем хотелось что-то знать. Офицеров осаждали вопросами. Но они знали немногим больше, чем рядовые. Они лишь были более оптимистичны и вселяли уверенность в матросов, даже если сами находились в совершенно ином настроении.
