Мои товарищи обыкновенно в таких случаях уверяли всех, что едут навестить своих больных родственников; я охотно последовал бы их примеру, если бы не эта несносная корзина. Даже богатая фантазия газетного репортера не могла бы объяснить, зачем брать с собою такую громадную корзину величиною с добрый комод. Я мог бы сказать, что везу больному из Лондона деликатесы, но, конечно, никто не поверит этому и только даром пропадет такой хороший предлог для лжи.
Но не одни только совестливые люди такого мнения о путешествиях по воскресным дням. Да и вы, мой дорогой читатель, найдете их неприятными. Куда девается обычная суета, которой сопровождается каждое путешествие по железным дорогам? Где платформы, переполненные снующим народом, где огромные груды багажа? Куда девались газетчики? Буфеты принимают совершенно другой, печальный вид, и даже буфетчицы становятся еще неприступнее и строже. Наконец, вы достигаете цели своего путешествия и находите, что город как будто вымер. Вы спешите скорее по безлюдным, опустевшим улицам в гостиницу, но там никого не находите; вы отправляетесь в залу и сидите там в ожидании, когда, наконец, появится какое-нибудь живое существо. Приходит коридорный, и вы чувствуете сильное желание броситься ему на шею и рассказать все свои заботы. Вы стараетесь занять его разговором, чтобы он не ушел и не оставил вас одних, но ничего не помогает: на все расспросы он дает вам самые лаконичные, короткие ответы и быстро исчезает из комнаты. Тогда вы отправляетесь гулять по городу. На улицах темно и безлюдно, и вы возвращаетесь домой в гостиницу в еще более печальном настроении, чем вышли оттуда. Вы приказываете подать ужин, но не дотрагиваетесь до него и от нечего делать ложитесь рано спать. Заснуть вы сразу не можете, переворачиваетесь с боку на бок и думаете, какой вам завтра подадут счет; потом засыпаете и видите во сне, что хозяин гостиницы подал вам ужасный счет в 128 фунтов 9 шиллингов и 4 >1/>2 пенса, за что вы убиваете его на месте и, ничего не заплатив, убегаете из гостиницы в одной ночной сорочке».
Глава XVII
Балаганный театр
Новый театр, который я удостоил своим присутствием, очень походил на балаган. Знай я это раньше, конечно, никогда бы в жизни не принял такого ангажемента. Этот театр только на один градус выше и лучше обыкновенного балагана, о котором я мечтал с самого детства, и теперь сожалею, что не могу подвизаться на его подмостках. Я давно порывался узнать поближе этот самый фантастический и романтический уголок театрального мира, но всегда мне мешали не зависящие от меня обстоятельства. Балаганная жизнь — все равно что цыганская жизнь в Богемии. С общественной и артистической точки зрения, балаган, конечно, находится в самом низу драматической лестницы, но в смысле интереса и приключений он стоит на самом верху ее.
