- Вы должны помнить, что в прошлом году шисгарские каратели не взяли с Антэлы дань, и что, придя, они просили о встрече со мной.
- Конечно, помним, но…
- Не перебивай меня, Матерн, - остановил сына Кэмарн. - Тебя мы уже выслушали, теперь буду говорить я.
Молодой человек, насупившись, умолк, а вейнгар продолжил, глядя куда-то перед собой и ни к кому конкретно не обращаясь.
- В ту ночь мы договорились увидеться еще раз…
- Но…
- Матерн, помолчи, - шикнула на брата Лураса.
- … и это случилось через несколько дней у развалин старого храма. Я был один, - сразу уточнил вейнгар, чтобы избежать лишних вопросов. - Каратели сделали мне предложение, и если я соглашусь принять его, то Тэла станет свободна от ежегодного побора. Можно будет забыть о страхе однажды ночью потерять близкого человека.
Вейнгар предостерегающе поднял руку, призывая к тишине, так как эмоции, написанные на лицах детей, говорили о желании высказаться.
Восхищением и радостью сияли глаза Милуани, для которой страх попасть в руки к шисгарцам был источником постоянных ночных кошмаров. Искривленные губы Матерна - выражали скептицизм и недоверие, а робкая улыбка Лурасы свидетельствовала о зародившейся искре надежды.
- Сама идея неплоха, даже желанна для нас, но для ее воплощения требуется жертва, которую я не готов принести, не посоветовавшись с вами. - Кэмарн замолчал, собираясь с духом, а затем выпалил: - они хотят получить наследника от одной из моих дочерей.
На несколько мгновений к комнате повисла гнетущая тишина, затем покои вейнгара содрогнулись от криков и рыданий.
Кричал и ругался в основном Матерн. Его лицо покраснело от охватившей молодого человека злости, на щеках алели красные пятна, а с губ срывались слова возмущения.
- Ты не посмеешь… Это все обман… Как ты мог даже подумать, отдать им сестру! Эти твари замучают ее до смерти! Она не переживет…
Реакция сына вейнгара не удивила, нечто подобное он и ожидал. Старшая дочь также оправдала ожидания отца. Милуани, размазывая по щекам слезы ужаса, судорожно всхлипывала и, не переставая, шептала: " Не отдавай им меня, не отдавай им меня"… И только Лураса, от которой Кэмарн также ждал испуганных слез, не произнесла ни слова, а с задумчивой серьезностью смотрела на отца.
"Свет моей души", - с гордостью подумал мужчина и тепло улыбнулся дочери, прежде чем прикрикнуть на остальных:
- Хватит! Вы меня плохо слушали!
Окрик возымел действие. Матерн перестал возмущаться, а Милуани оторвалась от жалости к себе и посмотрела на отца.
