Наступила тьма, лишь узкий круг света лежал вокруг костра. Большинство спало: один дежурный рорванец ходил взад и вперед, Эвери и Джугац, как обычно, сидели и разговаривали.
Лоренцен свернулся поблизости от них и притворился спящим. Может быть, этой ночью, подумал он, он отыщет ключ. Вначале он не очень хорошо понимал, о чем они говорят, но потом поймал нить. Его словарь был уже достаточно велик.
Он понимал! Эвери говорил медленно и тяжело:
— Я (непонятно) не делать-думать остальных. Многие не (непонятно) смеются(?) над тем, что я говорю.
Хитрость заключалась в том, чтобы суметь перевести услышанное, устанавливая смысл незнакомых слов по контексту, и делать это нужно было быстро, чтобы не потерять нить разговора.
— Я надеюсь, что остальные не думают (или: подозревают). Они не очень рады тому, что я сказал им.
Джугац угрюмо ответил:
— Быстро (непонятно) их ты, (непонятно) время(?) к Зурле мы пройдем тени(?) они.
С необыкновенной ясностью мозг Лоренцена переводил:
— Ты должен быстро рассеять их подозрение, раньше, чем мы уйдем к Зурле и они увидят тень (или: обман).
— Не думаю, чтобы они подозревали. Почему? Кроме того, у меня есть власть(?), они будут слушаться меня. В худшем случае(?). Им можно сделать то же, что и первой экспедиции(?), но я надеюсь(?), что это не будет необходимо. Это не очень приятно(?) делать.
Резкий взрыв фанатизма.
— Если понадобится, мы сделаем. Тут ставка(?) больше, чем несколько жизней.
Эвери вздохнул и потер глаза, как бесконечно уставший человек.
— Я знаю. Пути назад нет. Даже ты не понимаешь, как много поставлено на карту(?). - он посмотрел на холодные острые звезды. — Возможно(?) все это — вся вселенная (?) — все время и все пространство. — В его голосе звучала боль. — Это слишком для одного человека.
— Ты должен.
— Иногда я боюсь…
— Я тоже. Но это важнее наших жизней (?).
Эвери невесело рассмеялся.
— Я говорил тебе, Джугац, что ты даже не понимаешь, сколько…
— Возможно. — Холодно: — Но ты зависишь (?) от меня так же, как и я завишу от тебя, может быть, больше. Ты должен будешь подчиняться (?) мне в этом.
— Да. Да, я буду.
Лоренцен не мог понять остальной части разговора: он перешел на такие отвлеченности, для которых у него не было слов. Но он услышал достаточно! Он лежал в спальном мешке, и его начинал бить озноб.
