Три сердца и три льва - Пол Андерсон

Сколько времени минуло… Мне кажется, что рассказать обо всем этом моя обязанность. Мы встретились, Хольгер и я, больше двадцати лет назад. Другие времена, другие люди. Улыбчивые парни, которым я сейчас преподаю, разумеется, очень милые ребята, но мы говорим и думаем на разных языках, и нет смысла прикидываться, будто это не так. Сомневаюсь, чтобы они поверили моему рассказу. Они более трезвомыслящие, чем были мы когда-то я и мои друзья. И жизнь, похоже, кажется нынешним парням не столь приятной штукой, как когда-то нам. Но что поделать – они росли среди необыкновенного. Откройте любой научный журнал, любую газету, выгляните в окно, а потом спросите себя: «Ну как, ты и теперь веришь, что необычное не стало в нашем мире повседневностью?!»

Лично мне рассказ Хольгера кажется правдой. Понятно, я не настаиваю, что все так и было. У меня нет никаких доводов, чтобы подтвердить что-то или опровергнуть. Есть лишь надежда, что этот рассказ найдет хоть какой-то отклик. Допустим, чисто теоретически, что все, услышанное мною, было правдой. В таком случае история эта несет в себе кое-какие полезные для нашего будущего знания, которые мы наверняка смогли бы хоть как-то использовать. Допустим благоразумия ради, что все было сном или высосанной из пальца байкой. Но и в этом случае историю Хольгера стоит запечатлеть хотя бы ради нее самой.

По крайне мере, одно неопровержимо: Хольгер Карлсен работал в конструкторском бюро, куда поступил и я осенью далекого 1938 года. В последующие несколько месяцев я узнал его хорошо.

Он был датчанином и, как большинство молодых скандинавов, жаждал познать мир. Еще мальчишкой он исколесил почти всю Европу, пешком и на велосипеде. Потом, исполненный традиционного в его стране восхищения Соединенными Штатами, он добился стипендии в одном из наших колледжей на востоке страны и стал учиться на инженерном факультете. А летом где-нибудь подрабатывал и скитался автостопом по всей Северной Америке. Он так любил эту страну, что, получив диплом, нашел здесь работу и не на шутку собирался получить американское гражданство.

Все мы ходили у него в друзьях. Он был симпатичным спокойным парнем, прочно стоял на земле, обладал незатейливым чувством юмора, а в желаниях был скромен; разве что время от времени, чтобы побаловать себя, навещал один датский ресторанчик, съедал сморреброд и запивал его датской водкой. Как инженер он оказался вполне на уровне, пусть даже не мог похвастать «озарениями» – он был скорее практиком, предпочитал не теоретический анализ, а методичную рутинную работу. Одним словом, его нельзя было назвать обладателем выдающегося интеллекта.