Есть такие пьесы, в которых было бы гораздо лучше совсем не говорить о происхождении сценического ребенка, а между тем именно в таких пьесах тот всем досаждающий мальчишка непременно спросит посреди званого обеда, кто был его отец!
Сценического ребенка любят все без исключения действующие лица. Они беспрестанно прижимают его к груди и проливают слезы; они делают это поочередно.
Сценический ребенок никому — мы говорим о сцене — не надоедает. Никто не велит ему «замолчать» или «перестать». Никто и никогда не дает ему тумаков. Когда в театре бывает настоящий ребенок, то он, вероятно, замечает все это и желает быть на месте сценического ребенка.
Сценический ребенок всегда приводит в восторг публику. Она проливает слезы от его пафоса и содрогается от его трагизма; его декламация, когда он стоит посредине сцены и говорит, что убьет злого человека, полицию и всех, кто только обидит его мать, действует на публику так же, как призывной звук трубы; а его комизм, в котором весьма мало забавного, считается высшим юмором в драматическом искусстве.
Но есть такие странные люди, которые не придают никакой цены сценическому ребенку; они не могут понять на что он нужен и постичь всю его красоту.
Но мы не должны на них сердиться, а только можем пожалеть о них.
У меня самого был когда-то приятель, который страдал этим недостатком. Он был женат и провидение оказалось для него весьма милостивым и благосклонным: оно благословило его брак одиннадцатью человеками детей, которые все прекрасно росли и были совершенно здоровы.
«Грудному ребенку» было одиннадцать недель, затем шли близнецы году и трех месяцев, — у них прорезывались коренные зубы, и все шло, как следует. Меньшей девочке было три года, а за нею шли пятеро мальчиков, семи, восьми, девяти, десяти и двенадцати лет; это были хорошие мальчики, но, ведь, как вы знаете, мальчики везде одинаковы; мы и сами были, в нашем детстве, такими же мальчиками. По словам матери, две старшие дочери были очень милыми девочками, жаль только, что они страшно ссорились между собой.
Я в жизнь свою не видал более здоровых мальчиков и девочек. Они были такие энергичные и такие смелые.
Как-то раз вечером я зашел к этому приятелю и нашел, что он сильно не в духе. Это было в праздник и на дворе стояла сырая погода. Он целый день просидел дома и с ним были все его дети. Я вошел в комнату в то самое время, когда он говорил жене, что если праздники будут тянуться долго, а у этих близнецов не прорежутся зубы, то он принужден будет уйти из дома и заседать в Совете Графства, — так как он не может выносить этой пытки.
