Никчемной расе обещаний и провидцев,
Зачатой от звезды, но Рай нам только снится.
И быстрый Запад -- лжет, и в никуда идет,
Похожий на цветы, медлительный народ,
Чудной строитель Восемнадцати Провинций.
14
Ох, худо будет нам, когда там, в небесах,
В сполошных заревах -- что твой висок горячий,
Прожектора лучи внезапно обозначат
Созданье щуплое, внушающее страх.
Ему не ведомо, что лопнет, как нарыв,
И что врасплох нас на земле застанет
Как будто пробудившаяся память,
И как сознанье, вдруг вмещающее взрыв.
Евреи, Женщины и Богачи -- от Расы не убудет!
Вот что скрывает каждый дружелюбный взгляд -
Их собственный, от всех сокрытый, ад.
Когда мы лжем -- не горы наши судьи.
Мы обитаем на земле, она и вторит в лад
И Разуму и Злу, пока они царят.
15
Они свободны от всего, там, на своих моторах,
Отличные от нас, как богачи,
Возвышенны, как мудрецы в ночи,
И города для них лишь цели, для которых
Нужны их знанья. И парение идей,
Им ненавистных, в нашем ясном небе,
С их аппаратами внедренья в жизнь людей,
Им не понять вовек. Они избрали жребий.
Их остров собственный исторгнул. Ну, а тут,
Урок им преподаст земля или вода -
По воле случая -- куда уж упадут.
Уже не будет столь свободен их полет --
Но, как стесненный в чреве плод,
Беспомощный, как нищие всегда.
16
Война проста, как монумент, как дзот,
Здесь человеку отвечает зуммер,
Флажок на карте -- значит послан взвод,
Несет малыш кувшин. Но этот план безумен -
Чтоб всякий на земле был страхом поражен,
Кто в девять воду пьет, и в полдень пить захочет,
Кто мечется в тоске вдали от чад и жен,
В отличье от идей и смертен, и порочен.
Но, несмотря на смерть, идеи непреложны,
И тысяч рты -- как бы одни уста -
Разорваны в атаке чьей-то ложью,
Флажки на карте приведут в места,
Где Зло потешилось на славу -
Нанкин, Дахау.
17
Они живут и мучаются. Вот
И все, что они делают, бинтами
Скрывая мир, который признает
Лишь холод скальпеля -они лежат рядами,
Как будто бы эпохи -- врозь; законы
И истины -- как боль перетерпеть сейчас -
Им шепчут на ухо и заглушают стоны,
Они -- растенья, отчужденные от нас.
Кто может превратиться в ногу, если
Она не сломана, кто помнит старый шрам,
Давно заживший, головную боль?
Мы верим в мир, где лечат все болезни,
Где одиночество -- удел поэтов; нам
Лишь ярость разделять, да счастье, да любовь.
18
Отставлен от столицы и развенчан,
Его покинули и вошь и генерал,
Прикрыв глаза, он сутки пролежал
Под одеялом стеганым и в вечность
Отправился. И ни его надгробье,
Ни том историка, где славных имена,
