Катерина молча махнула рукой и ушла в гостиную. Баруздин обратил свой взор на меня:
— Без происшествий?
— Вроде, все живы, — ответил я и добавил: — Роман Олегович, я здесь еще нужен?
Этот вопрос уже второй день вертелся у меня на языке. Смерть хозяина и исчезновение старика сделали мое положение в этом доме совершенно непонятным. Ведь те задачи, ради которых я был в него поселен, сами собой отпали. Меня грызла неловкость: с какой стати я продолжаю здесь находиться, и в каком качестве? Моя бесполезность представлялась мне очевидной. Я резонно рассчитывал, что после этого разговора соберу свои вещи, и со спокойной душой вернусь к своим родственникам, тете Клаве и дяде Саше. Но, к моему удивлению, Баруздин решительно закивал головой.
— Нужен, — твердо произнес он. — Ты же видишь, что здесь творится. Надо, чтобы в доме оставался хотя бы один здравомыслящий человек, который бы за всем присматривал. Катерина меня, кстати, уже об этом просила. У нее, вон, совсем нервы расшатались. Ей уже призраки стали мерещиться.
Я открыл было рот, чтобы поведать ему о событиях прошедшей ночи, но тут же передумал. Лучше промолчать. Все равно не поверит.
— Короче, побудь пока здесь, — подвел черту мой шеф. — Пока все это не уляжется. Хорошо?
— Хорошо, — со вздохом согласился я. — Побуду.
После этого мы втроем, — я, Катерина и Баруздин, — поехали в Центральный Дом Актера, чтобы решить кое-какие вопросы по панихиде.
По возвращении нас ожидал сюрприз.
— Мать Геннадия Матвеевича приехала, — сообщил Панченко.
Мой шеф с сестрой загадочно переглянулись. В их глазах промелькнула настороженность.
Когда мы зашли в дом, я увидел невысокую, сухонькую старушку, с острым, колючим носом и упрямыми, волевыми глазами.
— Мама! — с картинной трагичностью, из которой буквально выпирала фальшивость, воскликнула Катерина, и бросилась к ней. — Горе-то какое!
Но Лидия Ивановна, — так звали мать Карпычева, — решительно отстранилась от объятий невестки.
— ПСлно, пСлно, — скрипучим голосом сурово произнесла она. — Хватит играть! Не Ермолова!
Но Катерина, ничуть не смутившись, продолжала горестно заламывать руки.
— Скажи-ка мне, молодая вдова, — строго произнесла старуха, — почему о смерти своего сына я узнала только из новостей? Ты забыла, что я еще жива?
— Ой, мама, для нас для всех это был такой страшный удар! — запричитала Катерина. — Я весь день пролежала в постели. Я и сейчас еле-еле стою на ногах.
— Мы как раз сегодня хотели Вам звонить, — стал оправдываться Баруздин.
