Наследник - Алексей Викторович Хапров

Моя тихая, незатейливая, однообразная провинциальная жизнь закончилась в тот самый момент, когда я вышел из вагона поезда и ступил на перрон Павелецкого вокзала. Именно с этого апрельского дня вокруг меня все завертелось и закружилось: захлопали дверцы машин, застучали двери домов, загудели автомобили, завыли сирены, зажужжали пули.

Я глубоко вдохнул свежий воздух, который после плацкартной духоты показался мне глотком жизни, сощурился от бившего в глаза солнца, и влился в суетливый, спешащий к выходу в город, поток гостей столицы.

Метро "Павелецкая", метро "Коломенская", нехитрый лабиринт улиц, и — вот она, цель.

— А-а-а, приехал, — с притворной ворчливостью протянула тетя Клава, невысокая, грузная, пожилая женщина, с маленьким крючковатым носом, из-под которого пробивались тонкие черные усики, и узкими, карими, чуть скошенными вверх глазами. — Ну, заходи, заходи.

Она распахнула дверь и посторонилась. Я изобразил на лице приветливую улыбку, тепло поздоровался и перешагнул через порог, мысленно отмечая, как сильно постарела младшая сестра моей матери за те пять лет, что мы не виделись.

— Как доехал-то?

— Нормально, — ответил я, присев на корточки и развязывая шнурки на ботинках.

— Поездом ехал?

— Поездом.

— Нас быстро нашел? Не плутал?

— А чего там плутать? — пожал плечами я, обувая придвинутые хозяйкой тапки. — Путь не сложный.

— Совсем, видать, в провинции стало плохо, — вздохнула тетя Клава. — Весь бывший Советский Союз в Москву ринулся. Куда ни глянь — одни приезжие.

— А что делать? — ответно вздохнул я, поднимая чемодан. — Заводы стоят. Работать негде. Зарплаты мизерные. Вот и приходится мигрировать.

— Хотели капитализм — вот и получили! Не жилось вам при социализме! Все миллионерами захотели стать! — гневно бросила хозяйка, как будто в "гайдаровских" реформах был повинен именно я.

Меня не обижало ее ворчание. Я понимал, что оно — издержки возраста. Все пожилые люди чуточку брюзгливы. А тете Клаве как-никак шел уже шестой десяток. В душе же она была женщиной доброй и отзывчивой. В ней абсолютно не просматривался тот самый "комплекс москвича", эдакая надменность и заносчивость, что зачастую бывает свойственен столичным жителям по отношению к своим провинциальным родственникам. Наверное, не последнюю роль в этом сыграло и то, что мы ей особо не докучали. Как ни явен был товарный дефицит в нашем Балашове, мы никогда не забрасывали ее просьбами что-то достать. Моя мать обратилась к ней за помощью только тогда, когда в ней действительно появилась острая необходимость. После долгих безуспешных поисков работы, я, по совету знакомых, решил податься на заработки в столицу, где с трудоустройством было значительно проще. Узнав о моем решении, мать вздохнула, позвонила сестре и попросила ее приютить меня на месяц-другой, пока я не "оперюсь". Та не отказала.