Не утруждая себя дальнейшими объяснениями, он развернулся и вышел.
Радик почему-то побледнел. В его глазах появился страх.
— Ну, зачем так расстраиваться? — ободряюще проговорил я, отнеся его реакцию целиком на грусть от одиночества. — Я скоро вернусь. Приеду, и доиграем.
Когда я спустился в холл и стал обуваться, мой взгляд упал на открытый дверной проем. Радик стоял на лестнице и пристально смотрел на своего приемного отца. Его лицо выражало неимоверную жалость и отчаяние. Он словно с ним прощался.
Я оторопел. С чего это он?…
На улице стемнело. Дождь прекратился, но туман не спал. В воздухе ощутимо веяло сыростью.
Карпычев снял машину с сигнализации и протянул мне ключи.
— Геннадий Матвеевич, я на "Тойоте" никогда не ездил, — предостерегающе заметил я.
— Все на свете когда-нибудь случается впервые, — философски изрек он. — Ты, главное, не волнуйся.
Мы сели в машину. Старик разместится на заднем сиденье, Карпычев — рядом со мной. Я включил зажигание и завел мотор. Панченко выскочил из будки и открыл ворота, при этом старательно отводя от меня глаза. Я отпустил сцепление и нажал на газ. Машина медленно покатилась вперед. Вырулив на улицу, я переключился на третью передачу.
— Быстрее я не поеду, — извиняясь, произнес я. — Видимость плохая, да и техника незнакомая.
— От тебя этого никто и не требует, — дружелюбно откликнулся Карпычев. — Едь, как можешь. Главное, довези.
Он обернулся к старику.
— Может, все-таки вернемся?
— Нет, — прохрипел тот. — Я должен быть там. Меня туда что-то зовет.
Когда мы подъехали к Голосовому оврагу, над ним снова клубился зеленоватый туман. Вокруг стояла гнетущая тишина. Меня охватило предчувствие недоброго.
Мы вышли из машины, и подошли к склону.
Внезапно старик скорчился, обхватил голову руками, упал на колени, мучительно застонал, и затрясся в каких-то безумных судорогах.
Мы со страхом смотрели на него.
— Что с тобой? — обеспокоенно крикнул Карпычев.
— М-м-м! — продолжал стонать старик. — М-м-м! Я слышу голос! Он зовет меня к себе! Я должен идти!
Он поднялся на ноги и, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед. Карпычев бросился за ним и преградил ему путь.
— Нет! Нет! Не ходи туда!
Старик решительно отстранился.
— Отстань.
Но Карпычев был преисполнен решимости противостоять намерениям деда. Он снова стал перед ним.
— Не меша-а-ай! — истошно крикнул старик. — Я должен идти!
Его вопль грохотом отозвался в моих ушах. В его глазах вспыхнуло какое-то дикое безумие.
