Я поужинал, прошел к себе, переоделся, включил телевизор и принялся смотреть какую-то передачу. Через некоторое время в дверь раздался осторожный стук. В комнату заглянул Радик.
— Дядь Жень, давай сыграем в настольный хоккей.
Я вздохнул. Ребенок явно был одинок, и цеплялся за любую возможность скрасить свое одиночество.
— Давай, — согласился я.
Мальчик радостно кивнул и вскоре появился с огромной картонной коробкой.
— Правда, я не уверен, что смогу быть для тебя достойным соперником, — предупредил я, устанавливая игру на стол. — Я в такую штуку играл последний раз очень и очень давно.
— Да я и сам не так много в него играл, — признался Радик. — Всего пару раз с папой, и все.
Поединок начался. По ходу игры я вдруг почувствовал, как во мне все сильнее и сильнее нарастает азарт.
"Вот уж не думал, что на четвертом десятке можно так увлечься детской игрой, — мысленно подивился я. — Так, глядишь, скоро и до пряток дело дойдет".
Из коридора послышались приглушенные голоса. Мальчик вдруг насторожился, вскочил с места, тихонько подкрался к двери, немного ее приоткрыл и осторожно выглянул в образовавшуюся щелку.
— Катька с бомжем на лестнице о чем-то шепчутся, — сообщил он, вернувшись к столу.
— Странно, — удивленно пробормотал я. — Катерина, вроде, на дух его не переносит, и всегда старается избегать.
— Как же! — усмехнулся Радик. — Они частенько общаются. Только тайком, чтобы никто не видел.
— А ты откуда знаешь? — вскинул брови я.
— А я подглядывал, — хитро сощурился мальчик.
Я осуждающе покачал головой.
— Ай-яй-яй! Как не стыдно?
Произнеся это, я опустил голову, чтобы скрыть появившуюся у меня улыбку. Наблюдение Радика вызвало во мне прилив воспоминаний. Ведь я в детстве тоже тайком шпионил за соседями. Вместе со своими дворовыми приятелями. Мы играли в разведчиков. Однажды мы в окошко подглядели сцену, на которые в кинотеатрах дети до шестнадцати лет не допускаются, и растрепали об увиденном на весь двор. Моя пятая точка затем долго горела от отцовского ремня…
— Го-о-ол! — влетел в мои уши восторженный вопль Радика. — Десять-восемь! Дядь Жень, ты проиграл.
— Ну, что поделать? — сокрушенно развел руками я.
— Давай еще?
— Давай.
Мы поменялись сторонами и начали новый поединок.
В самый его разгар в комнату зашел Карпычев. Он еле держался на ногах. Его глаза были мутными и осоловевшими.
— О, я смотрю, вы уже подружились, — заплетающимся языком проговорил он и обратился ко мне. — Одевайся. Отвезешь нас с дедом к оврагу.
