Что б ни писали нам Толстые и Руссо.
Рассудком, головой, наивною и хмурой,
Они нашли, где зло, рецепт, как надо жить…
Зло было в малости, в том, что зовем культурой,
И надо лишь ее, культуру, изменить.
Как будто не века над сей трудились лепкой!
Как будто человек философом рожден!
Вернемся к дикарю: как раковиной крепкой
Улитка, он домком тотчас же обрастет.
А много вместе нор – и тотчас будет ссора,
И тотчас суд, клеймо и нравственности страж,
Почтенный важный вор, судящий строго вора,
А очень много нор – вот он, вот город наш.
А мне что надо? Мне? Я о душе мечтаю,
О смелой ясности, серьезности… Нет! Вздор…
Я сам не знаю, что! Не то, не то… Не знаю.
Я знаю лишь, что жизнь – жизнь это зло, позор.
Кричи, что вся их жизнь страшней их преступлений,
Бей лбом об стену, плачь, убей себя, любя!
Все, все живут затем, чтоб в мире представлений,
Как в шаре из стекла, закупорить себя.
Они живут для зла, нет, для самообмана,
Они живут затем, чтоб весь их водевиль
Для чтения бы рвал из сердца Мопассана
Его прекрасное, больное: Imbeciles!
И понял я, что мне лишь стоит покориться,
«Как все», войти туда, других людей дробя,
Дадут мне женщин, труд, дадут повеселиться,
Лишь откажись, уйди от Бога, от себя.
И так заботливо подыщут оправданье,
На милых мелочах дадут забыть, уснуть,
Сказав, что истина, что всякое исканье
Есть дело возраста и ясен будет путь.
Солги себе, солги, что мы, по всем законам,
Мы – коллектив людей, член группы – индивид,
Ты будешь к старости почтеннейшим ученым
Иль литератором… ах, как это звучит!
И черт шептал, смеясь, умно, хитро и гадко,
Что стоит лишь начать, жизнь там не так плоха!
Ведь деньги, женщины, азарта лихорадка
И ноги голые, девичие! Ха-ха!
А после женишься, придешь домой усталым,
Чай, музыка, жена и добродушный смех…
Вот кто ты, хитрый черт! Ты тоже пред финалом
И веришь в принципы и порицаешь грех?
Как было тяжело, как уставал искать я…
Смешно! Я поднялся и бросил ругань им!
Но что же было всем до моего проклятья?
Что пред толпой был я с отчайнием моим?
Я взял из их же книг всю четкость аргументов
И с ними злость смешал и всю мою печаль…
Я удостоился больших аплодисментов,
Меня хвалили все… А мне, мне было жаль
Моих ночных часов, когда я за работу
Садился и писал и грыз свое перо,
Ходил по комнате, и истреблял без счету
Сигары крепкие, и улыбался зло…
Меня хвалили все… И я ушел из зала
Бессмысленно бродить по улицам глухим,
И, как сейчас, тогда – я поглядел устало
И понял с ужасом, что я был всем чужим.
