… Она давилась слезами и говорила, рассказывала о своих мытарствах — а Доктор слушал и молчал.
«А чего я, собственно, жду от него? — спохватилась наконец Магнолия. — Он хороший человек, добрый — но что он может?» И запнулась. И смолкла.
А Доктор медленно погладил ее черную, как горелая головешка, руку («И как он испачкаться не боится?» — мелькнуло у Магнолии). Горестно вздохнул и сказал:
— Бедная моя девочка…
Помолчал. Продолжил мысленно:
«Ничего. Прорвемся. Тебе, конечно, тяжелей. Я-то всего лишь меж двух огней оказался. Между двумя организациями попался, затеявшими свару: между вашей, суперовской, и военной машиной. А ты, похоже, со своей физиологией — меж многих огней… Значит, появление у себя новых свойств ты контролировать никак не можешь? А знаешь, детка, у меня создалось впечатление, что свойств этих у тебя побольше будет, чем у Виктора и его компании. Они, я так понял, могут в основном три вещи: мгновенно перемещаться в пространстве, принимать каким-то неведомым образом облик других и, третье — воздействовать чем-то — неким полем, что ли — и затормаживать жизнедеятельность обычных людей почти до уровня клинической смерти. Для боевой единицы и этого более чем достаточно. Но ты явно выходишь за эти пределы. Может, и правда — ты, как Виктор выразился, недоделок? Но только не в том смысле, как он это понимает. Не недоделок очередной боевой единицы, а недоделок чего-то нового? Существа более высокого порядка? А, девонька? Кто теперь скажет — что у вашего создателя на уме было? Ты ведь, кажется, не подчиняешься командам пресловутого всемогущего Пульта? Я правильно понял?»
— Да вроде… — неуверенно согласилась Магнолия. И съеживаясь, добавила: — Не знаю. Я их совсем не слышу, этих команд…
«Девонька моя! Дорогая! Это ж дает тебе шанс! А может, и не только тебе. Да — не только! Слушок был одно время, что Петька Горищук вашей пятидесяткой не ограничился, что еще одна партия была. И есть. Где-то в совсем уж секретной лаборатории. Чуть ли не в центре какой-то горы… И там-то уж настоящие волшебники. Эх, деваха дорогая! Нам бы, как говорится, только ночь простоять да день продержаться, а там, глядишь, выяснится что-нибудь пользительное. Про вас, детишки мои, или про ваш зловредный Пульт».
— Ночь и день? — с удивлением переспросила Магнолия.
— Ну это поговорка такая, — разъяснил Доктор, растягивая губы в довольной улыбке. И тут же охнул, прикрываясь рукой.
— Осторожно! — запоздало воскликнула Магнолия.
