Два месяца уже, как их из больницы перевели сюда — сразу, как только все девочки и мальчики научились более-менее нормально ходить и разговаривать. И два месяца бедные солдаты мучаются в своих круглосуточных караулах!
Прямо перед ее носом завис на своей светлой ниточке крохотный паучок. Замер, затаился. А только что так резво стремился вниз! Боится, глупыш. Надо ж — такой маленький, а тоже боится…
Магнолия отодвинулась, давая ему дорогу. А потом и вовсе поднялась с корточек, вытерла о шорты руку, запачканную бурой землей, влажной после ночного дождя.
Солдат смотрел на нее не отрываясь. И она неожиданно для себя позвала:
— Солдат! А солдат? Как тебя зовут? Что за причуды? Чего вдруг она решила узнать, как его зовут? Но, честное слово, она не хотела ничего плохого.
А солдат вздрогнул, испуганно отступил на шажок, оглянулся по сторонам — будто в поисках защиты — и, поправив автомат, двинулся как ни в чем не бывало к своему тополю.
Эх, трусишка. Ну и ответил бы — чего, спрашивается, бояться?
А вообще (она это давно заметила), все мужчины — трусишки отчаянные. Всего-то они опасаются, настороже каждую минуту. Эти солдаты боятся, что кто-нибудь залезет на их территорию. Ответить даже, как их зовут, боятся. Юрок, тот тоже — лишнего слова не скажет — все оглядывается по сторонам, поразвесил чуть не на всех дверях таблички «Вход запрещен», а уж в его лабораторию вообще ногой не ступи — сразу заходится аж весь — ругается, пустым рукавом трясет. А самому ведь совсем трудно в лаборатории с одной рукой — Магнолия вполне могла бы помогать ему вечерами, чем смотреть по видику эти страшные, злые боевики, где все только и делают, что избивают и убивают друг дружку…
Доктор, кажется, тоже чуточку жалеет Юрка. Привозит научные журналы ему, какие тот просит, на вопросы отвечает, если Юрок в этих журналах уж совсем ничего не поймет. А Виктор — тот наоборот — чуть не впрямую над Юрком издевается. Иначе как «рыжая морда» и не называет. И еще: «самоучка-недоучка». Узнал, что Юрок школу еле-еле закончил, и насмехается теперь: «Журнальчики научные ему подавай! Химик-алхимик! Веснушки свои сначала повыведи, а то все бы тайны природы ему разгадывать!» И еще шутит: «Это когда ему руку отрезали, то невзначай и мозги повредили». А Юрок, может, потому и замкнулся в себе, что все издеваются над ним. Он там, в своей лаборатории, может, для них же старается — тайну их появления раскрыть хочет! И чего смеяться над человеком? Это все-таки Виктор зря… Правильно, что Доктор его в этом не одобряет.
