Она увидела, что я смотрю на неё, и быстрым шагом вернулась в свою комнату.
Брюс, общежитие, 12 апреля 2010 года, 21:00
Когда тебя не видят в упор люди, с которым только вчера были не разлей вода — очень противно. Я уже не знал, к кому можно за чем подойти. С другой стороны, если из-за судимости отца, настоящей или нет, так начинают ко мне относиться, то настоящие ли то друзья?
Пойду погуляю, решил я. Сидеть в каморке, пропахшей пылью и дезинфекцией, нет никаких сил. Главное, не поддаться на очевидные искушения — например, не напиться.
Я надел плащ, взял с собой бумажник — всё же зайду в кафе, просто посидеть в тепле. И всё.
Не знаю, что меня заставило опуститься на этаж. Может, я хотел вновь заглянуть к Софии. Она одна разговаривала со мной — правда, только если рядом не было Жана или Поля. И тоже стала тенью самой себя — нет решительности, нет мрачной уверенности и язвительных шуток. Серая мышка.
Тихо. За её дверью — тихо. Я не стал вслушиваться — саму Софию за этим не раз ловили и всякий раз она с негодованием заявляла, что не подслушивает, просто не хочет приходить невовремя. И всегда краснела. Ты так мило краснеешь, Софи…
Щелчок. Дверь открылась в конце коридора. Шарлотта, в плаще и с сумкой на плече. Сумка, похоже, тяжёлая.
Она шла, ничего не видя и не слыша. Я мог просто отойти и пропустить её, но что-то снова подтолкнуло меня.
— Шарлотта? Может, помочь?
Она вздрогнула, сумка соскользнула с её плеча и, не поймай я её, упала бы.
— Боже правый, Брюс! Что ты тут делаешь?
Она оглянулась.
— Помоги, если хочешь. И проводи, если нетрудно.
— Уезжаешь? — и я понял — да, уезжает, насовсем.
Она кивнула, и видно — если бы спрашивал не я, расплакалась.
— Идём, — я взял сумку. Тяжела! Что там, книги?
Она помедлила, затем взяла меня за руку. И почти сразу отпустила.
— Идём, Брюс. Зайду в кафе, выпить хочется — сил нет. Составишь компанию?
Брюс, кафе, 12 апреля 2010 года, 21:50
Я пил кофе, Шарлотта — чередовала коньяк и кофе. Она закурила — с сигаретой она выглядела постаревшей, и вовсе не походила на прежнюю надменную красавицу. Многие за ней ухаживали, но все получили от ворот поворот.
— Брюс, — Шарлотта потушила сигарету. — Я знаю, это не моё собачье дело, но у вас было с ней что-нибудь?
Я понял, о ком она.
— Я не помню, чтобы было, — пожал я плечами.
Она покивала, опустив взгляд.
— Тогда почему она всем и каждому треплется, какая ты сволочь?
Я чуть не подавился кофе.
— Понятия не имею, Шарлотта. Мне всё равно, если честно, пусть говорит что хочет.
