В эту минуту я нечаянно взглянул на Колю Руднева. Лицо его испугало меня — из розового оно стало сине-багровым, из глаз текли слезы. Его душил припадок смеха, стало страшно за Колю, и я шепнул одним дыханием ему на ухо, чтобы он потихоньку убирался через заднюю дверь из алтаря в церковный двор.
Но предложение мое еще больше рассмешило Колю. Он прыснул и вдруг захохотал так громко, что было слышно не только в алтаре, но и во всех приделах церкви, переполненной молящимися. Оправдываясь потом, Коля сказал мне, что терпеть дальше он не мог: еще минута напряженной сдержанности — и с ним случился бы удар…
Отец Александр резко обернулся на хохот. Я никогда не видел у него таких больших глаз.
— Вытурите их вон! — разгневанно приказал отец Александр старому казаку, который прислуживал батюшкам в алтаре, и тотчас же начал креститься, громко читать молитву.
Коренастый и очень сильный служитель подбежал к нам на цыпочках и, схватив сразу обоих — меня и Колю — за уши, вытолкал в шею из алтаря в притворчик, а оттуда — в заднюю часть церковного двора.
Вслед за нами кубарем выкатился Афоня Шилкин. Последним ударом был вышиблен из алтаря мой приятель Ваня Рогов. Бедный Ваня! Он всегда хвастался своими мускулами, умением, проделывать всяческие атлетические упражнения на перекладине, перепрыгивать через высокие заборы, но сейчас ему не помогло даже это. В алтаре остался один Сема Кривошеин, как самый примерный и богобоязненный ученик.
Пожалуй, на этом скандал и закончился бы, если бы не неожиданная оплошность Вани Рогова. Когда он летел с каменных ступенек, из его карманов на глазах свирепого служителя посыпались маленькие белые хлебцы. Служитель торжествующе вскрикнул, схватил Рогова за уши, обыскал его и вытряхнул из глубоких карманов не менее десятка просвирок.
Оказалось, Ваня Рогов не терял времени даром: пока отец Александр «превращал» вино и кусочки хлеба в «кровь и тело Христово», он набивал карманы румяными божественными хлебцами — полная корзина их стояла тут же, в нише алтаря.
Самым бесцеремонным образом был обыскан и я, но карманы мои оказались пустыми — не потому, что я был безгрешен и не хотел полакомиться просвирками, а потому что был медлителен и недогадлив.
Так закончились для меня, Коли Руднева, Афони Шилкина и Вани Рогова практические занятия по богослужению.
И все же мне не удалось окончательно отделаться от дьячковских обязанностей. Наиболее успевающих в церковнославянском языке учеников посылали поочередно читать перед каждой заутреней так называемые «часы», а во время «всенощных» — «Деяния апостолов».
