— Первым делом моим было узнать, кто этот Лаваль.
— Как вы назвали его? — вскрикнул старик.
— Он назвал себя Луи Лавалем. Я повторяю, мне необходимо было убедиться в своем предположении, видел ли он, как я запрятал бумаги. Это не только было важно для нас, но и, как видите, оказалось роковым для него. Я дожидался вашего приближения, и тогда только оставил его одного. Я следил за ним из окна и увидел, как он бросился в наш тайник. Когда мы взошли, я обратился к тебе, Туссак, с просьбой вытащить его из-за камина, и вот он лежит перед вами.
Красивый брюнет обвел всех взором, чувствуя одобрение товарищей, а старик вспеснул руками, бросая на меня суровый, неумолимый взгляд.
— Мой милый Лесаж,— сказал он, — ты положительно превзошел самого себя. Когда мы, республиканцы, ищем исполнителя наших замыслов, всегда умеем найти наиболее достойного. Признаюсь, что когда я привел Туссака к этому приюту и последовал за вами, то при виде чьих-то ног, торчавших из камина, так растерялся, что, обыкновенно сообразительный, никак не мог понять, в чем дело. Однако, Туссак сразу со своей обычной сметливостью понял, что его надо было схватить именно за ноги!
— Довольно слов! — проревел подле меня косматый великан,— всё благодаря тому, что мы много говорили и мало действовали, Бонапарт еще носит корону на своей голове или, вернее, голову на плечах. Расправимся с этим молодцом, да поскорее приступим к делу!
Нежные, тонкие черты Лесажа невольно манили меня к себе. Я в них искал защиты, но эти большие черные глаза смотрели на меня так холодно, с такой беспомощной жестокостью, когда он оборачивался в мою сторону.
— Туссак совершенно прав,— сказал он,— мы вверим ему нашу собственную безопасность, если позволим ему уйти со знанием наших тайн!
— Черт с ней, с нашей безопасностью! — воскликнул Туссак, дело совсем не в том, что мы рискуем не иметь успеха в своих планах. Это гораздо важнее!
— То и другое не менее важно и тесно связано одно с другим! Без сомнения, 13-й пункт нашего устава совершенно определенно указывает нам, как мы должны поступить в данном случае. Всякая ответственность слагается с исполнителя 13-го пункта.
Мое сердце повернулось при словах этого человека, поэта по внешности и дикаря по убеждениям.
Но я снова почувствовал, что не всё еще потеряно, когда человек с лицом аскета, мало говоривший до сих пор, но всё время не сводивший с меня глаз, стал выказывать некоторое беспокойство, некоторую тревогу.
