Но не об этом, собственно, речь. Юнита была как раз из тех девушек, при виде которых люди разных вкусов и подчас противоположных взглядов на женскую красоту, говорят: «Да, она прекрасна!»
Можно было бы придраться к тому, что у Юниты был чересчур короткий носик и несоответственно ему чрезмерно полные губы. Но это не замечалось, как неприметны иногда детали в общем ансамбле. Возьмем хотя бы оркестр. Каждый инструмент в отдельности, как бы ни усердствовал играющий на нем, не доставит вам такого удовольствия, какое приносит оркестр в целом. В оркестре есть, например, барабанщики, и занимают они обычно подобающее им место. Да не обидятся они на нас. Тем более, что некоторые ценители музыки в Бизнесонии предпочитают оркестры, где главенствующую роль играют именно барабаны. Но речь идет не о такой музыке и не о таких оркестрах, которые рассчитывают главным образом на успех барабана.
Одним словом, Юнита была красива и не могла пожаловаться на отсутствие внимания к себе со стороны молодых, да и старых холостяков 42-й и не только этой улицы. Сам Хамертон сказал однажды, что готов отправить на бойню быстро стареющую Падди и бросить все свое богатство к ногам Юниты. Это было принято за шутку. Но шутка еще больше утвердила Харви Кювэтта в мысли, что надо действовать именно так, как он наметил: выдать свою дочь за сына достопочтенного господина Пфайффера. У Пфайффера завидное положение в обществе. Еще год — другой и он станет, как поговаривают, единственным и полноправным владельцем Хиксонских боен. К тому же он уже совсем немолод и вдовец, а это тоже кое-что значит. Короче говоря, надо быть ребенком или сумасшедшим, чтобы не понимать всей этой ситуации.
Харви ухлопал всю свою жизнь на поиски призрачного счастья. Долгие годы он трудился на бойне простым рабочим. Он убил за свою жизнь тысячи и тысячи коров, свиней, овец, не имея никакого желания лишать их жизни, и делал это только для того, чтобы самому не умереть с голоду. Он каждую получку угощал мастера и постоянно угодничал перед инженером. А однажды даже согласился произнести на банкете по случаю механизации предприятия тост за здоровье хозяина бойни господина Пфайффера, хотя стачечный комитет не рекомендовал рабочим участвовать в этом торжестве. Их, видите ли, возмущало, что с введением машин уволят 76 рабочих. А что же делать? Не механизировать производство? Но теперь двадцатый век и нельзя работать так, как работали два века назад. Если верить этим забастовщикам, следовало запретить выпуск автомобилей, чтобы не лишать заработка извозчиков. Так говорил хозяин. И Харви считал, что это правильно. А безработные?… Ну что же, кому что на роду написано, тому и быть. Это и пастор Купманн говорит. Вот к примеру он, Харви Кювэтт, никогда безработным не был. А почему? Потому, что выше всего считал обязанность трудиться. Даже те, кто устраивает забастовки, твердят, что труд — основа жизни.
