* * *
Когда этап Ла Скумуна появился перед воротами централа, Ксавье еще сидел в карцере. Ла Скумун ни с кем не разговаривал о друге из опасения, что его переведут в другую тюрьму.
Сразу после оглашения приговора он был включен в первый же этап. Его лишили всего – адвоката, права переписки с Женевьев. Еще повезло, что он будет сидеть вместе с Ксавье, который видится с Женевьев. Этап разместили в карантине. Через три-четыре дня новичок полностью преображался: обритый, одетый в робу и грубые сабо, с личным номером на груди и определенный в один из цехов.
Это не считая индивидуального приема у директора тюрьмы.
Там ты стоишь по стойке «смирно» и слушаешь.
– Так вы и есть Роберто Ла Рока? Так… отлично. Надеюсь, вы намерены вести себя тихо. Здесь нет авторитетов и существуют только два способа выйти. Стоя или лежа. (Он показал обе позиции рукой.) Выбирать вам. Полагаю, вы меня понимаете?
– Отлично понимаю.
– Отлично понимаю, месье директор, – подчеркнул начальник.
Ла Скумун заколебался.
– Отлично понимаю, месье директор.
– Я определяю вас в швейный цех. Можете идти.
Он знал, что будет дальше, и остался стоять, повернувшись лицом к стене, рядом с теми, кого уже назначили на работы.
– Видел эту сволочь? – прошептал стоявший с ним рядом, не размыкая губ.
Он не ответил, поскольку считал, что недостаточно сориентировался, чтобы усугублять свое положение пустыми замечаниями. На следующий день его перевели из карантина в общий блок.
Была середина дня. Все его вещи уместились в котомке. По правилам ее следовало носить с собой. Оставлять что-либо в цеху или в камере запрещалось. В столовой длинные столы, шириной сантиметров в пятнадцать, имели этажерку, позволяющую оставить пару-тройку вещей, но только не еду, которую могли моментально украсть.
Если кто-либо за едой отставлял локоть в сторону, то упирался им соседу в ребра. Спина сидящего напротив касалась края стола. Шестьдесят человек на столовую; шесть столовых.
Все встречались в туалете, после принятия пищи. Молча поднимали руку, и надзиратель кивком головы давал заключенному разрешение выйти. Общий писсуар был невообразимо грязен.
Ла Скумун направился туда. Ксавье в туалете не оказалось. На прогулке он высматривал его так внимательно, что заболели глаза, но не нашел. Двигаться надо обязательно. Длинная колонна по три человека в ряд изгибалась при движении, образуя восьмерку.
– Есть другой двор, – сказал тот, кто шагал рядом с ним.
– А тех когда можно увидеть?
