– В туалете, в полдень и вечером. Все.
Не густо. Ксавье, очевидно, работал в цеху, выходящем в другой двор. У бригадира швейников была добродушная физиономия. Звали его Терраз, он был из Гренобля.
– Здесь Первый швейный? – спросил Ла Скумун.
– Угу, а Второй швейный в другом дворе.
– Как туда попасть?
Терраз снова посмотрел на него.
– Кто там у тебя?
Пришлось довериться.
– Друг. Ксавье Аде.
К ним приближался надзиратель.
– Вот, видишь, – сказал Терраз, – делаем шмотки для армии. Работа нехитрая. Будешь шить. У тебя три дня на то, чтобы освоить машинку. Я тебе покажу…
Надзиратель ушел.
– Он чокнутый. Схлопотал три месяца мориловки. Так ты, значит, кореш Ксавье?
– Да.
– Он в карцере. Отметелил филина,[7] сейчас мотает девяносто суток.
– Долго ему еще?
– С месяц будет.
– У тебя есть знакомые, чтобы разжиться жратвой?
– Только не Вернанше.
Это был прево.[8] Цыган. Сволочь. Ла Скумун задумался.
– Если хочешь перейти во Второй швейный, то ты должен получить вызов от их бригадира.
– Можешь устроить?
– Переговорю. Он итальянец, славный малый.
– Сколько лет?
– Тридцатник.
– Когда загремел?
– Пять лет назад.
– Скажи ему, что здесь Ла Скумун.
Терраз внимательно посмотрел на него, но Ла Скумун сделал вид, что ничего не заметил.
* * *
Месяц спустя он работал во Втором швейном. Его репутация сыграла двойную роль, обеспечив уважение зэков и особое внимание надзирателей.
Тем не менее он стремился не выделяться из общей массы, соблюдал правила, жил волком-одиночкой в привычном для него ритме.
Ксавье вышел из карцера в час послеобеденной прогулки. Он появился из маленькой железной двери в углу двора и сразу был вытолкнут в поток заключенных. Он был бледен, и дневной свет жег ему глаза.
Ла Скумун едва узнал его. Длинная колонна заключенных, напоминавшая змею, двигалась, обтекая контуры двора. Ла Скумун подошел к углу, где ждал Ксавье.
– Ксавье, – окликнул он, проходя.
Тот округлил глаза, не имея возможности ответить, прислонился к стене и следил за Ла Скумуном взглядом долгие минуты, пока снова не увидел его на прямой линии, когда тот двигался в обратном направлении.
Как только Ла Скумун поравнялся с ним, Ксавье вошел в ряд, опустив голову, чтобы говорить свободнее.
– Ты, – прошептал он, чуть не плача от того, что увидел его здесь.
Ла Скумун сжал запястье друга. Вместе они чувствовали себя сильнее. Прежде чем расстаться, чтобы разойтись по цехам, Ла Скумун сунул в пустую торбу Ксавье сверток с едой.
Они ели в разных столовых, но с удивлением обнаружили, что оказались в соседних камерах, разделенных огромными решетками.
