Очень хорошо поболтали с ней. Целовались даже, — подмигнул мне разоткровенничавшийся доктор, — Она же сказала, что все будет хорошо… Как всегда наврала, зараза, — нежно улыбнулся он своим мыслям, — Нет, ну каковы сестрички. Я смотрю, Британия без биточков из меня буквально жить не может. Попросила сестру приготовить полуфабрикат!
— Не волнуйтесь доктор, вам это вредно! — поспешила успокоить я, глядя, как он начинает размахивать руками.
Ван Чех стрельнул в меня глазами и молча протянул ладонь. Я ответила вопросительным взглядом.
— Мой миллион, — пояснил ван Чех.
Я причмокнула и предпочла промолчать. В углу на стуле умирал от смеха в конвульсиях Виктор.
— Не буду волноваться, — обидчиво сложил ручки домиком ван Чех и надул губы.
— Мы пойдем, доктор, — встала я, — отдыхайте, лечитесь.
— А что мне остается. Как честный полуфабрикат мне и остается валяться здесь в темноте, — патетически завывал ван Чех.
— Скажите "спасибо", что не в холодильнике на полке, — мрачно сказала я.
— Кстати, да. Ты права. Спасибо. Только это не тебе, а той мадам, что меня саданула.
Мы вышли из палаты.
— Я рада, что с ним все в порядке, — весело сказала я.
— Да, в порядке это точно. Голова забинтована, бледный лежит, одинокий.
— Я сейчас заплачу, — фыркнула я.
— Мне не нравится как он с тобой общается.
— Что такое? — улыбнулась я, — Ревнуешь?
— Ты молодая, красивая. Он эффектный, говорливый. Заболтает, — Виктор философски закурил, старательно изображая зверский приступ ревности.
"Как хорошо, что этот день-таки кончился!" — подумала я. Тут мы вырулили на прямую дорожку к воротам. На скамейке неподалеку сидела Хельга, на коленях у нее покоилась бейсбольная бита.
— Ой, нет, только не это, — простонала я и уткнулась в плечо Виктору.
— А вот и она! — хищно улыбнулся он.
— Давай пройдем мимо. С доктором все в порядке, зачем трогать ее, у нее дети и не только свои, — заныла я.
— Так вот я тебе скажу, — косо посмотрев не меня, сказал Виктор, — доктора ван Чеха ты не любишь. А мне он, как отец родной.
Он решительно направился к скамейке.
"Сударыня!", — мелькнуло в голове.
— Сударыня, — жестко начал Виктор, — объяснитесь!
Хельга подняла на него страдальческие глаза. Меня поразило сколько боли было в них, сколько раскаяния. "Это опасная игрушка!" — некстати пробасил в голове ван Чех. Хельга молча протянула ему биту, на которой была кровь.
— Я не стала ее оттирать. Зачем? — вяло произнесла она.
— Вы хотели его убить? Но зачем? — спросила я, присаживаясь с ней рядом.
