Похоже, никто не понимал серьезность его намерений. Он принес цветы, потому что они были ей нужны, а ему была нужна она. И все. Конец.
— Я принес проклятые цветы и заявил о своих намерениях. Все остальное касается только Филиппы и меня.
— Одно дело быть чуждым условностей, Беннет. Я-то знаю, что тебя, можно сказать, воспитали волки. И совсем другое — быть девственницей. Ты знаешь, как со всем этим справиться? — Джек посмотрел в сторону гостиной, откуда доносились возбужденные голоса.
— Что ты хочешь от меня услышать? — прошипел в ответ Беннет, тоже покосившись в сторону гостиной. — У меня были женщины на самых разных континентах. Я знаю, как уложить женщину в постель. Для других целей я их никогда не использовал. — До сих пор. Что бы он ни хотел от Филиппы, это не заканчивалось и не начиналось в спальне.
— Если ты хочешь просто затащить Филиппу в постель, тебе придется иметь дело со мной, мой дорогой друг. Я не позволю, чтобы ты погубил ее или причинил ей боль. Понятно?
Первым побуждением капитана Вулфа было, как следует вмазать Джеку по физиономии. Он даже сжал кулак, но потом опять расслабил пальцы. Он видел, как они увлеченно беседовали. Скорее всего, Джек был одним из ее немногочисленных друзей.
— Ты хороший парень, Джек, но неужели у тебя нет ни капли доверия ко мне?
Итак, он всего лишь попытался следовать общепринятым правилам, чтобы получить Филиппу, а его обругали, оттолкнули и пригрозили. В этот момент он никак не мог решить: действительно ли он отсутствовал в Лондоне слишком долго? Или, может быть, недостаточно долго? Выйти из этого дома, и вернуться в Ховард-Хаус было бы самым мудрым решением в ответ на всю эту бессмыслицу. Но ведь он почетный гость, из-за которого, собственно, и устроен ужин. Вряд ли стоило злить Оливию — это никак не поможет получить ее сестру.
Беннет выругался и принялся мерить шагами коридор. Откуда ему было знать, что доселе такая практичная и логичная Филиппа Эддисон лишится чувств, получив несколько цветов?
— Она хочет вас видеть. — Леди Оливия стояла на пороге маленькой гостиной.
Господь милосердный! Это звучало так, словно он своими руками отправил ее на смертное ложе. При всем своем раздражении он почувствовал некоторое облегчение. Хорошо, что с ней все нормально, и она хочет его видеть. Бросив еще один неприязненный взгляд на Джека, он вернулся в комнату, из которой его только что выгнали.
К его огромному облегчению, Филиппа сидела на диване. Ее родители с непроницаемыми лицами стояли рядом, всем своим видом показывая, что никуда не уйдут.
