— Я жива, — вежливо сказала она, с трудом изобразив улыбку. Беннета не могла не встревожить ее бледность.
— Мне сказали, что цветы — вполне приемлемый способ наладить контакт с девушкой, которая мне нравится, — сообщил он, остановившись в двух шагах от дивана. — Я, конечно, это и сам знал, но просто не подумал.
— Мои родители считают вас человеком одиноким и заблуждающимся, — отметила Филиппа.
Он через плечо взглянул на застывших словно изваяния мужчину и женщину.
— Возможно, родители позволят нам поговорить несколько минут наедине?
— Вам должно быть стыдно, капитан, таким образом начинать ухаживания за моей дочерью! — заявила маркиза и скрестила руки на груди.
— Мама, пожалуйста, позволь нам поговорить. Уверяю тебя, ничего не случится. Все знают, что он здесь.
Окинув капитана еще одним долгим неприязненным взглядом, маркиза, наконец, кивнула:
— Пять минут. — И она величественно выплыла из комнаты. Маркиз шел за ней по пятам.
Дождавшись, пока закроется дверь, Беннет заговорил.
— Мне должно быть стыдно, что я заинтересовался вами? — спросил он.
Филиппа сделала глоток воды и взглянула на своего собеседника снизу вверх.
— Сегодня утром вы объяснили, какая именно часть меня, вас больше всего интересует. Я нахожу это оскорбительным.
— Это я уже понял, — ответил он и стиснул зубы. — А цветы тут при чем?
— Послушайте, Беннет, вы же не в джунглях выросли. Неужели не знаете, что означают красные розы?
— К вашему сведению, я провел больше времени вне Англии, чем в ней, а моя мама умерла раньше, чем успела дать мне уроки флористики. Красные розы. Красные — потому что это цвет страсти. А розы — потому что пахнут.
— Они означают любовь, а если их десять тысяч штук, они означают…
— Но их только две дюжины, а не десять тысяч.
— Мне показалось, что их гораздо больше, когда вы швырнули их мне в лицо.
Нахмурившись, он подошел ближе. — Я ничего не швырял. Я сказал, что намерен за вами ухаживать, и хотел отдать их вам.
Филиппа встала, продолжая сжимать в руке стакан — должно быть, для самозащиты.
— Я сбита с толку, — объявила она.
— Я тоже.
— Я имею в виду другое. То, что вы сказали мне утром, очень интимно. Об этом может идти речь только между двумя людьми. А две дюжины красных роз, врученные перед двумя дюжинами собравшихся на ужин гостей, — это уже не интимно. Это говорит о том, что ваши намерения… честны… достойны.
— А если они действительно честны? — Беннет был разочарован и раздражен, и, тем не менее, происходящее начало его забавлять. Он был прав, назвав эту девушку загадкой.
