– Ой, что это? Абонемент?
Он поневоле улыбнулся.
– Скорее, охотничий билет. С правом охоты на волков, которые точат зубы на нашу Родину. – И, посерьезнев лицом, объяснил. – Я, Надюша, сотрудник Органов. Всего тебе рассказать не могу, не имею права, но работа у меня ответственная, секретная. Может, в будущем придется опять исчезать без предупреждения. Так надо. Ты за меня не беспокойся, я волков не боюсь. Это пускай…
«Это пускай они меня боятся», хотел закончить он с бесшабашной улыбкой и тряхнуть чубом. Но чуба у младшего лейтенанта теперь не было, он про это забыл, и лихой улыбки тоже не получилось – с таким выражением лица смотрела на него Надежда.
– Ты чекист? – пролепетала она. – Нет, нет! Не может быть!
– Да чего ты так переполошилась? – растерялся Егор.
– У тебя фуражка с синим верхом? Ты по ночам ломишься в квартиры? Ты… ведешь допросы? – В ее глазах застыл ужас.
– Ну да, есть у меня и фуражка, только я ее сто лет не одевал, – еще пытался обратить всё в шутку Дорин. – Аресты-допросы, это больше по линии НКВД, а я служу в НКГБ…
– Это одно и то же. Папа! – повернулась Надя к отцу, голос ее дрожал. – Что я наделала! Папа!
Она бросилась к доктору на грудь и горько заплакала. Викентий Кириллович неловко гладил ее по затылку, на Егора не смотрел.
– Вы же советские люди! Не враги какие-нибудь! Что вы на меня так? – захлебнулся потрясенный Егор. – Мы под пули идем, жизнью рискуем! Чтоб вас защищать! А вы… Да вы хоть знаете, что скоро… Надя! Я же люблю тебя!
Тут она обернулась. Глаза были мокрые, но не жалобные – непреклонные:
– Уходи. Навсегда.
Еще и махнула на него рукой, будто прогоняла какую-то примерещившуюся нежить.
Этот жест был обидней всего.
Дорин вскочил из-за стола. Хотел сказать напоследок что-нибудь горькое, с достоинством, но не нашел слов. Протянул лишь:
– Эх, ты…
И кубарем слетел с крыльца.
Грудь прямо разрывалась, не хватало воздуха.
Споткнувшись на ровном месте, Егор не помнил, как вышел на улицу.
На столбе жизнерадостно вещал репродуктор:
– В связи с постановлением Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) от 23 февраля «О мероприятиях по расширению посевов и повышению урожайности кок-сагыза» многие колхозы впервые обратили внимание на узкие места в возделывании этого полезного растения…
Трясущимися руками Дорин раскурил «казбечину» и затоптался на месте – от волнения не мог сообразить, в какую сторону идти до станции. Ах да, влево.
За что? За что она его выгнала? Ведь ничего не знает, ничего не понимает! Он хотел объяснить, чуть было не разболтал государственную тайну, а она его и слушать не стала! Замахала, как на собачонку!
