Планета Вода - Борис Акунин

Океанский пароход «Юниверс», следовавший рейсом из Марселя в Буэнос-Айрес, шел мимо Канарских островов. Был третий день плавания, когда на смену оживлению и восторгам, сопутствующим началу всякого морского путешествия, начинает подступать скука. Пассажиры уже насладились видами, ознакомились с немудрящими корабельными развлечениями, поговорили с попутчиками и успели в них разочароваться, а впереди оставалось еще две недели монотонного движения по пустым водам.

Репортер парижского журнала «Эссенсьель», откомандированный редакцией сделать серию очерков об аргентинских серебряных рудниках и намеревавшийся написать книгу, которая поразит мир (это был очень молодой репортер), исполнял данное самому себе обещание: каждый день выдавать не менее пяти страниц текста. Он сидел в шезлонге, закинув ногу на ногу, и старательно скрипел карандашом – регистрировал впечатления от вчерашней экскурсии по пароходу.

Судно представлялось журналисту минимоделью всего Божьего мира.

В самом низу, сокрытая от глаз, располагалась преисподняя. Там воздух был черен от пыли и черные, как черти, кочегары швыряли черный уголь черными лопатами в огненные жерла адских печей.

Выше находился трюм, грешное и нечистое чрево «Юниверса», где шестьсот переселенцев из Восточной и Южной Европы за свои жалкие пятьдесят франков с носа теснились в темных отсеках, среди развешанных детских пеленок, узлов с грошовым барахлом, чугунков с кастрюлями, которые зачем-то понадобилось тащить на другой конец света. Чрево, как предписано природой, смердело и издавало малоприятные звуки: там орали младенцы, кто-то вопил пьяные песни, кто-то визгливо бранился.

Палуба для «чистых» и «нечистых» пассажиров

Наверху обитало цивилизованное общество. В ярусе второго класса все было скромно, но пристойно, в ярусе первого – красиво и даже роскошно, а вознесенная под самое небо прогулочная палуба, где трудился над записками журналист, напоминала рай. Молодой человек саркастически уподобил «чистых» пассажиров в их белых летних нарядах спасенным душам, а плавноскользящих стюардов с подносами (прохладительные напитки, кофе, мороженое) – серафимам, что потчуют праведников нектаром и амброзией.

Перечитав эту графоманию, корреспондент уныло вздохнул, выдрал странички, скомкал.

Всё это уже было. Другие авторы сто раз сравнивали человеческое общество с кораблем, кочегаров с чертями, трюм с чревом и так далее. Третий день пути, а мыслей никаких, писать решительно не о чем. Но зарок есть зарок: пять страниц вынь да положь.