— Выходит, они нас за армию приняли?
— А как же? У меня ж на плечах тоже погоны.
Мы с Васей переглянулись, а Гайдай продолжал:
— До чего ж молодец наш старшина. Прицепи, говорит, погоны немедля. Я было хотел до утра повременить: завтра, мол, прицеплю по всей хворме. А он как грымнет на меня… Пришлось пришить на живую нитку, и вот, поди ж ты, выручили. Видно, не захотел господь моей смерти–погибели от бандитской пули.
— Господь или старшина?
— Да кто их знает.
Я оглянулся. Конников, скакавших к нам со стороны дороги, почему–то не было.
Кто они — свои или противник? Мы легли в санях с автоматами на изготовку.
— Жаль, нет ручника, — шепнул Войцехович.
А Гайдай болтал:
— Так и то сказать… Бандеровцы все тутошние… С каждым кустом по–своему говорят. У нас под Олевском тоже бывало, как что произойдет, через пять минут командирам известно. Вы из Карпат еще только до Городницы дошли, а мы уже все о вас знали…
Подозрительная, тревожная тишина обступала нас, нарушаемая лишь храпом загнанных коней.
— Что за черт, где колонна? Где заслон? Давай, Федя, давай… Вон хаты… Тут наши должны быть…
И не успел я проговорить это, как впереди выросли силуэты людей. Кто–то схватил под уздцы лошадей.
— Свят, свят, — зашипел ездовой.
Я взбешенно, потрясая нагайкой, заорал явную бессмыслицу с упоминанием Красной Армии, всех чертей и богов.
Послышался хохот и посвист.
— Откуда вы тут, товарищ командир?
— Откуда? А ты откуда? — засмеялся и я, узнав Усача. А он, как пароль, забормотал свою любимую поговорку:
— Ночка темная, кобыла черная, едешь, едешь да пощупаешь — не черт ли везет…
— Ну и суматоха, — смущенно бормотал начштаба, поглядывая на меня.
— Что там в боевом уставе насчет отрыва от противника написано? — спросил я его с усмешкой.
Но начштаба входил в свою обычную роль. Он становился все угрюмее и молчаливее.
На рассвете мы достигли конечной цели ночного марша — села Мосура. Там царило небывалое оживление. Даже паникеры из пятого батальона ходили задрав кверху нос. Капризные блики славы падали и на тех, кто на переезде рыл носом снег, дрожа от страха. Теперь и им казалось, что они этой ночью тоже совершили нечто героическое.
Вслед за нами через сутки на том же месте железную дорогу переходил партизанский отряд майора Иванова. Отряд этот отпочковался от соединения генерала Сабурова и сейчас действовал самостоятельно. Его разведка получила сведения, что фашисты убрали с путей свыше пятисот трупов и много раненых. Но, обсудив в штабе это лестное для нас сообщение, мы решили, что у мирных жителей, с сорок первого года не видевших настоящих боев, могло двоиться в глазах…
