— Пусть только попробуют… Государь никому не простит испорченного праздника… Главное, не промахнуться в выборе соблазнителя… Вот, глянь, Павел Александрович… Подойдет он к моей нежной натуре?
— Типичный солдафон.
— А этот, Дмитрий Константинович, как? Смотрится вроде неплохо?
— Слишком меланхоличен.
— Ну, а против бравого Александра Михайловича будут возражения?
— Туповат-с.
— Зато каков его старший брат Николай Михайлович!
— Хлыщ заморский.
— Остен-Бакен, с каких это пор в тебе гнездится антимонархизм?
— Я отдаю предпочтение реформатору Петру Великому, венценосному столяру, коронованному плотнику, пьянчуге-слесарю, любвеобильному токарю, двухметровому кузнецу, разбудившему Русь звоном набатного молота о закостеневшую восточную наковальню, а не Николаю Кровавому, Тщедушному, начавшему с Ходынки!
— Пафоса-то — на троих записных патриота хватит… Впрочем, признаки прогрессирующего вырождения императорской фамилии налицо, хотя и фотографическое… Что за страна? Что за правители? Отдаться некому.
— Чего с ними гадать?.. На роль жертвы сгодится любой.
— Обоснуй.
— Если у него «рыло в пуху», то обвинения лягут в унавоженную почву, если нет, то сработает боязнь компрометации…
— Правильно рассуждаешь — пусть отвечают скопом за грех.
— Только бы не заарестовали…
— Раскаркался… Завтра едем… Приходи провожать…
Когда Остап удалился, я долго еще раскладывал так и эдак кандидатов в соблазнители.
Слон, — думал я — Бендер, молодой, не щадящий ни себя, ни других слон, идущий в атаку без боязни обломать недавно прорезавшиеся бивни, слон, которому ни почем и облезлый хорохорящийся лев, и даже впавшая в мистицизм и кликушество львица с выводком благородных, но утративших хватку предков, львят, слон, не предполагающий цепей, вольеры в зоосаде, цирковой арены или лесоповала, слон, нагло расталкивающий на водопое и гордых заносчивых жирафов, и увальней-бегемотов, и тупых околоточных- носорогов, и презрительно фыркающих высокопоставленных гривасто-хвостатых антилоп-гну, и каторжных, с политической, окраской зебр, и прочую травоядножующую, парнокопытную, крупно — и мелкорогатую фауну.
А пасьянс все никак не сходился, пророча великомученику Остапу трудное житие…
