Потом он отложил в сторону резец и поднес к лицу Ронты свою костяную игрушку.
- Нравится тебе? - спросил он. - А хочешь, я и тебя сделаю? Есть у меня кость, такая белая... - протянул мальчик, - как твое тело. - И он ткнул пальцем в стройный бок девушки. - А ты поправилась, отъелась, прибавил он тотчас же. - И груди налились. - Рука его дерзко скользнула на грудь девушки.
Ронта вскрикнула и ударила его по руке. Но Дило не обиделся. Он посмотрел на Ронту блестящими глазами.
- А знаешь, - сказал он, - я, быть может, еще и пойду в терновую рощу вместе с Яррием.
Ронта посмотрела на него с упреком.
- Яррий кормил тебя, - напомнила она.
Лицо Дило тотчас же изменило выражение.
- Правда, - сказал он, - и ты тоже кормила. Когда Дило был голоден. Ты моя мама, - прибавил он тотчас же. В его голосе звучала признательность.
Ронта задумалась. Слова Дило привели ей на память отсутствующего друга.
Дило посмотрел на нее, и лицо его оживилось.
- Хочешь видеть его? - спросил он неожиданно.
- Его, - повторила Ронта, как эхо. - Кого его?
- Его, Камышевого духа, - лукаво объяснил Дило. - Ты ведь на голос пришла к Камышевому духу.
- А ты видел его? - спросила Ронта недоверчиво.
- Дило все видел, - сказал Горбун. - Идем со мною. Я покажу тебе.
Они перешли Калаву вброд. Вода доходила им до плеч, и Ронта высоко подняла над головой поясной мешок, чтобы не замочить его. Но у Дило не было мешка. Он завернул свой резец и костяную игрушку в широкий зеленый лист, сунул за пояс и даже не стал оберегать их от воды.
- Небось, они не размокнут, - сказал он.
На другом берегу Калавы был буковый лес. Кабанья тропа пропадала и снова появлялась. Горбун катился впереди на своих кривых ногах ловчее, чем можно было ожидать. В густом кустарнике он падал на руки и полз, как зверь, "на всех четырех костях", как говорили о нем другие мальчишки. Руки у Дило были крепче, чем ноги. Когда он полз на четвереньках, он был похож на барсука, короткого, приземистого, с горбатой спиной. Они миновали буковый лес и добрались до Сарны. Сарна была дочь Калавы и резво бежала навстречу матери. Они перешли ее по камням; она весело смеялась и щекотала им ноги.
На другом берегу Сарны было поле диких колосьев. Эти колосья уже пожелтели. Они срывали их по пути и стряхивали себе в рот. Спелые зерна хрустели и скрипели под зубами. Нижние, мягкие, сочились белым соком.
Резвая Сарна обежала кругом поля и снова призывала их со смехом на свои гладкие камни. В этом месте ее берега стали выше. Сарна подмыла высокий обрыв, и он навис над водой, но еще держался корнями кустов, которые росли наверху.
