На заводе она увидела, что антистаритель отстаивает множество людей, и ей стало не по себе. До сих пор происходил поединок между ней и Целиным, и исход его был заранее известен. Это был неравный поединок между человеком, вооруженным доспехами, и полуголым противником с палкой в руке. А теперь сражение представлялось ей иначе. Она одна, правда, в доспехах, но против нее целое «народное ополчение». Два, три человека еще могли быть одержимыми ошибочной идеей, но десять, пятьдесят, сто… Что, все они поддались гипнозу одного? Даже Калабин, опытный, вдумчивый рабочий, настоящий профессор своего дела, с азартом говорит о технологичности их заводского антистарителя. Он убедился, что ИРИС-1 снижает температуру резины и на смесителе, и на валках, и на шприц-машине и уменьшает количество горелой резины. Раньше процесс шел на предельной температуре. Чуть-чуть зазевался — резина подгорала, прилипала к валкам и шла в брак. А теперь люди спокойнее работают, чем на других заводах, не мечутся, как угорелые.
Нет, в элементарном здравом смысле природа не отказала Чалышевой. Она убедилась, что, применив ИРИС-1, заводчане не только улучшили качество резины, но и усовершенствовали процесс, облегчили труд, снизили брак. Даже некоторые, в общем безразличные к репутации завода рабочие, и те цепко держались за ИРИС-1, потому что с ним стало легче.
Чалышева прислушивалась к разговорам в столовой, вернее, в маленькой комнате, отведенной ИТР, где подавали то же, что и в общем зале, только быстрее. Эти разговоры вызывали у нее уважение к заводчанам. У них в институте по безмолвному соглашению было принято в свободное время болтать о чем угодно, только не о делах. Там можно услышать высокоинтеллектуальные разглагольствования о новой книге, о новом фильме, о новой пьесе. А на заводе больше всего говорили о производстве. Однажды Гапочка рассказывал Бушуеву об исследованиях, которые вели рабочие, загоревшиеся желанием избавиться от импортного ускорителя процессов пластикаций каучука — американского порошка «Пептона». Чалышеву сначала возмущало, что эти люди со слабой теоретической подготовкой смело подвергают сомнению любые научные каноны и догмы, которые она принимала на веру, но она убедилась, что у них свой ключ к познанию истины — богатейшая техническая интуиция, основанная на многолетнем опыте.
Таким показался ей и Лапин. У него, правда, был свой «пунктик». Он считал все стандартные рецепты резин плохими, смело корректировал их и всюду, где только можно было, вводил свой, «туземный» антистаритель.
