– Город перестал расти вширь благодаря стене, - заметила Шелла.
– Зато он продолжает расти вглубь и ввысь.
– Но так не может продолжаться до бесконечности.
– И потому город рано или поздно умрет.
– Город умрет? - остановилась Шелла. - Как это ты себя представляешь?
– А вот послушай. Человек смертен, не так ли? В клетках его с течением времени накапливается вредная информация. В "памяти" клеток в силу разных причин появляются искажения, которые затем воспроизводятся. В переводе на язык нефизиков - человека начинают одолевать разные хвори, которые и сводят его в конце концов в могилу.
– Болезни иногда и вылечивают.
– Да, и вместо одной вылеченной появляются три новые. Но дело не в этом. Так или иначе человек умирает. Пусть он достигает и весьма почтенного возраста - какая разница?
– Причем тут город?
– Город - это тоже организм. Единый организм, который ограничен естественными - или неестественными - рамками. Город зарождается, растет, зреет. А затем начинает пожирать самого себя.
Они сели на чугунную скамью, тень от которой сбегала к пруду, в нем плавали два грязно-белых лебедя.
– Там, наверно, холодно… - сказала Шелла.
– Где? - не понял Альвар.
– В Скалистых горах. Вообще я плохо представляю себе, как ты будешь там существовать.
– Я и сам плохо себе это представляю, - признался он. - Но разве это главное? Совью с помощью Исава гнездо и как-нибудь проживу. Ты же знаешь, я неприхотлив.
– Совью гнездо… Вы что, вдвоем жилище соберете?.. - спросила Шелла.
– Мне удалось раздобыть манипуляторы. Они помогут нам, надеюсь.
– Все-таки один настоящий помощник помог бы тебе быстрее справиться с задачей. Нет, я не о себе… Ты бы мог пригласить в Скалистые горы какого-нибудь физика. Вряд ли один человек сможет нарушить условие Мензи.
– Не хочу рисковать.
– Ты бы мог переговорить, например, с доктором Марком Нушем… продолжала настаивать Шелла.
– Я убежден: если единую теорию поля суждено завершить, то это сможет сделать один-единственный человек, - отрезал Альвар. - И уж во всяком случае, это будет не Нуш.
– Почему? Ты сам рассказывал, что он лауреат Нобелевской премии, крупнейший физик…
– В прошлом.
– Нуш отошел от физики?
– К сожалению.
– А что с ним стряслось?
– Видишь ли, Нуш занимался единой теорией поля. Как и я. И достиг в этом направлении определенных результатов. На каком-то семинаре по физике он сказал, что полученные им данные лишают боженьку последнего приюта. Нашлись доброхоты, донесли об этом попечителю университета. Старикашке богохульство Нуша пришлось не по душе, и он стал притеснять его, как только мог. А возможности у него в этом смысле немалые. Нуш, видно, просто устал бороться. Надломился.
