мне сесть так, как я хочу: поджав
колени под подбородок и обхватив их руками.
- Что случилось? - ровным голосом спрашивает он.
- Я чувствую себя как идиотка.
Лампа в другом конце комнаты дает недостаточно света, чтоб я могла
рассмотреть выражение его лица. Он
закладывает руки за голову и откидывается на диванные подушки. Я, шатаясь, встаю
и говорю:
- Ковер царапает.
Потом сажусь на ближайший стул, скрещиваю руки на поднятой рубашке. Один
рукав спустился, и я его
закатываю.
- Похоже, что мы уже были в такой ситуации, - говорит он, не глядя на
меня. - Терпеть не могу собирать чемоданы.
А еще больше разбирать. Последний раз я твой разбирал целую неделю.
Внизу виолончель рычит с такой силой, как будто бы музыкант сошел с ума.
- Я не понимаю, как ты все время забываешь, что я могу тебя побить? С
тобой каждый раз приходится все начинать
сначала. Прежде чем сказать мне: "Нет, я не хочу это делать", почему ты не
думаешь о моем ремне? Почему ты ночь за
ночью забываешь, что это такое? Вечно с тобой приходится спорить, дерьмовая
потаскуха, а кончается тем, что ты делаешь
как я говорю.
Он наклоняется ко мне, откидывает волосы со лба.
- Когда я иду на четвереньках, у меня такое впечатление, что я стала
собакой... Я боюсь, что ты смеешься надо
мной.
- Да, ты должна чувствовать себя идиоткой. Какая срань, шлюха! Захочу
посмеяться над тобой, так скажу.
Я молча трясу головой. Он ходит вокруг меня, рассматривая меня изучающим
взором. Я сижу словно каменная на
краешке стула, сжав колени, скрестив руки и обхватив ладонями плечи. Он тянет
меня назад, пока я лопатками не касаюсь
спинки стула. Он запускает руку мне в волосы, массирует мне кожу на голове; он
медленно оттягивает мне голову назад,
пока мое лицо не принимает почти горизонтальное положение. Макушкой я касаюсь
его члена. Он трет кулаком нижнюю
часть моего лица. Рот у меня открывается. Когда я начинаю стонать, он на минуту
выходит, возвращается со стеком, и
кладет его на чайный столик.
- Посмотри на него. Посмотри на меня, - говорит он. - В три минуты я тебя
на целую неделю в постель уложу.
Но я его едва слышу. Мне больно дышать, настолько горло у меня сжало.
Открытый рот причиняет мне боль.
- Иди на четвереньках, - говорит он.
Вот я опять в той же позе. Я прячу лицо на правом плече и чувствую, как
дрожь от подбородка распространяется по
