девушку с тем же размером. Она
перемерила девять пар, пока я не остановился на этой. К счастью, у тебя ходовой
размер.
Каблуки настолько высоки, что наши головы почти вровень. Он прижимает
меня к себе, кладет руки на мою грудь,
обводит пальцами вокруг сосков. Глаза его почти ничего не выражают.
В серых радужках я вижу два миниатюрных отражения своего лица. Его руки
спускаются ниже, на живот, к поясу,
следуют его контуру, одну за другой трогают резинки, потом верх чулок. Уже почти
стемнело. Он зажигает лампу за нами.
- Стой на месте, - говорит он мне, а сам садится на диван. - А теперь, -
добавляет он чуть охрипшим голосом, - иди
сюда. И не спеши.
Я медленно иду вперед по ковру. Иду мелкими осторожным шажками, мои руки
неловко болтаются. Что-то гудит у
меня в ушах, и дыхание мое становится тяжелее.
- Повернись, - говорит он, когда я уже в нескольких сантиметрах от
дивана.
Я едва слышу его.
- Подними рубашку.
Я поворачиваюсь, держась очень прямо и прижимая подол рубашки к груди.
- Ты разочарован? - спрашиваю я, и голос мой звучит пронзительно.
- Шутишь? Ты восхитительна, - шепчет он позади меня, - восхитительна,
кошечка.
Я закрываю глаза. Слушаю гул в ушах: каждая частица моего тела хочет,
чтоб до нее дотронулись. Я стараюсь,
чтобы у меня разложило уши, зеваю, трясу головой.
"Прошу тебя, прошу тебя..." - шепчет во мне какой-то голос.
- Стань на четвереньки, - говорит он. - И хорошенько подними рубашку.
Заверни повыше, я хочу видеть твой зад.
Я рассматриваю серый ковер. Он теперь совершенно рядом с моим лицом.
- Иди на четвереньках, - очень тихо говорит он. - До двери.
Я ставлю вперед правую руку, потом правое колено, потом левую руку.
Говорю себе: "Слоны так ходят?" Левое
колено. Все это в полном молчании, которое нарушает вдруг спор за дверью
квартиры. Хлопает дверь. Виолончелист,
который живет ниже этажом, начинает играть упражнения, и я концентрирую внимание
на начальных тактах. Я думала, что
музыканты постепенно разогреваются, как жонглеры. Но этот вначале играет
увлеченно и сильно, но за три часа все слабее и
слабее. Он лысый и мрачный. Я его в лифте видела.
- Я больше не могу, - говорю я.
Мое тело как будто съеживается при звуке моего голоса. На секунду я кладу
голову на ковер; когда стоишь, он
жестким не кажется, но на самом деле для кожи неприятен. Высота каблуков мешает
