— Не слушайте вы его! — неожиданно вмешалась Надя. — Давайте присаживайтесь к столу. Ведите сюда мужчин!
— Мы не хотим мешать! — покрутила головой Татьяна.
— Да вы не можете нам помешать! — Лукашину явно не нравилась вся эта история. Кроме того, правдивость была определяющей чертой его характера. — Мы, можно сказать, почти незнакомы. Первый раз я увидел Надежду… — он повернулся к Наде, — как ваше отчество?
— Ее отчество Васильевна! — сквозь смех сообщила Татьяна.
— Я увидел Надежду Васильевну в одиннадцать часов вечера!
— Ипполит, не дурачься! — эти слова Нади относились, разумеется, к Лукашину. Грубая ложь возмутила правдолюбца:
— А я не Ипполит и никогда им не буду!
— Нет, пусть дурачится, — попросила Татьяна. — У него это славно получается. Мне так нравятся ваши отношения…
— Но я действительно… — Лукашин был разъярен, но Надя перебила:
— Ипполит, перестань, уже неостроумно! Пригласи гостей к столу.
— И все-таки я не Ипполит! — уперся Лукашин.
Валентина подняла бокал шампанского:
— За ваше семейное счастье!
— Я пить отказываюсь! — Лукашин даже не взял бокала в руки.
— Горько! — крикнула Татьяна, Валентина ее поддержала:
— Правильно! Горько!
— Я не буду с ней целоваться! — заартачился Лукашин.
Однако Надя подошла к нему и, прежде чем он успел оказать сопротивление, поцеловала в губы.
— И даже после этого все равно я не Ипполит! — заявил Лукашин.
— Ипполит Георгиевич, — искренне веселилась Таня, — а вам нравится, как Надя поет?
— Не знаю… — недовольно ответил Лукашин. — Не слышал, не нравится!
Валя изумленно воззрилась на Надю:
— Ты что же, ни разу не спела своему Ипполиту?
— Это моя непростительная ошибка! — согласилась Надя. — Валя, передай мне гитару.
— Не надо музыки! — взмолился Лукашин. — Я не люблю самодеятельности!
— Да какая же это самодеятельность! — Валя сняла со стены гитару и передала Наде.
— Давай нашу любимую! — потребовала Таня. — Надюша, давай «Вагончики»! — И принялась дирижировать.
Надя озорно запела:
— На Тихорецкую вагон отправится,
Вагончик тронется, перрон останется.
Стена кирпичная, часы вокзальные,
Платочки белые, глаза печальные…
Таня и Валентина поддержали:
— Платочки белые, платочки белые,
Платочки белые, глаза печальные…
Надя и Лукашин рассматривали друг друга. Практически они делали это в первый раз.
Начнет выпытывать купе курящее
Про мое прошлое и настоящее,
Навру с три короба, пусть удивляются,
С кем распрощалась я, вас не касается.
Глядя на поющую Надю, Лукашин только сейчас сообразил, что Надя-то, оказывается, красива.
