- Не лей! Не лей! - захныкали братья.
Отец подобрал с полу чересседельник и молча опоясал Акиндина по спине.
- Живо спать на кузницу!
- Помолитесь! - напомнила Анна.
Сегодня она была особенно пуглива и не перечила мужу. Ей и раньше он воли не давал, а тут так сошлось все, что Лагута стал защитником и спасителем ее родни. Два года назад отдал все сбереженные куны да еще запродался на три года князю Серпуховскому, дабы выкупить из полону брата ее родного, Ивана, повязанного в немецких землях, когда псковитяне ходили "по немец". Не успели с князем разобраться - на тебе! - второй брат, Елизар, из полону сам утек, объявился нахлебник, да еще с женой, да еще с татаркой! Анна думала, что Лагута языка лишится иль хватит его падучая, а он только посерел лицом и еще раньше стал подыматься с постели и вставать у горна. Анна радовалась, что все пока так обошлось, и радость свою боялась показать, она прятала ее за сердитыми криками на детей, ругала ругмя тысяцкого за младшего своего, а сама все же радовалась и не могла утаить радость в голосе, по которому Лагута знал все, что творилось в ее душе. Он принял брата до осени, но поставил условие: татарку - вон или пусть окрестится немедля!
Елизар обегал все церкви на Москве - никто не желал задешево крестить татарку, всюду попы грозили ему епитимьей за прелюбодейство с иноверкой. Тогда все тот же Лагута и посоветовал Елизару поехать в Коломну к отчаянному попу-златолюбцу Михаилу. Славился Михаил Коломенский среди всех московских иереев статью своею, зычным голосом, умением читать по книгам...
- Спати пора, Лагутушко, - напомнила Анна.
Он только вздохнул в ответ, но хомута не оставил, а растворил настежь оконце, и свету стало чуть больше, чем проходило его сквозь сушеный бычий пузырь на раме.
Анна ушла в запечный закут, вынесла мужу пареной репы, капусты квашеной, кусок хлеба, поставила соль в резной солонке и снова ушла в закут, зашуршала постельником.
Вскоре пришел туда сам Лагута. Помолился во тьме - похрустел руками, наломанными молотом, и повалился на соломенный постельник.
- Лагутушко, возьми Елизара в подручные молотобойцы, покуда он тут, тебе легче будет.
- Он сам с усам! - промолвил Лагута, поскребы-вая грудь.
Айна помолчала и сказала заветное:
- С будущей весны он своим домом заживет... Это значило, что Елизар с татаркой и зиму будут у них. Лагута засопел сердито, и Анна отвела его гнев:
- Брат Иван отписал ведь нам на бересте, что-де долг возмещать станет отныне. Сказывали ввечеру богомольцы придорожные, что-де во Пскове пока дешевая рожь.
