— Марту Лисовскую?
— Марту, — согласился старый стрелец. — Но тебе не про то думать надлежит сейчас.
— Как мне выбраться отсюда, дядя Степан?
— Время придет и все станет на свои места, Федя….
Удар ноги в бок разбудил Мятелева. Перед ним стоял турок с факелом:
— Вставай, гяур. Тебе повезло. Приказано посадить тебя в другой каземат. Но не вздумай снова брыкаться. Не то останешься здесь до конца дней.
Федор поднялся на ноги.
— Эй! Кузнеца сюда! — прокричал турок. — Отомкни его кандалы.
В каземат втиснулся худой кузнец в грязной чалме и принялся за работу. Вскоре Мятелев был свободен и покинул камеру для смертников.
В новом помещении, куда его бросили, было просторно, и там он увидел Василия Ржева. Федор бросился ему на шею и, мог бы поклясться, что никогда и никому так не радовался.
— Вася!
— Федор! Чего ты? — тот отстранился от него. — Али с ума спятил?
— Вася! Я рад тебя видеть! Если бы ты знал как я рад!
— И я рад. Но ты меня пугаешь.
— Какое это счастье просто поговорить с кем-то. А тем более с другом. Ты не поймешь этого, Вася.
— Да откуда ты свалился, Федор? Где сидел, что стал ценить это?
— Не спрашивай. Не дай те господь попасть в такое место. За веслом галеры в сотни раз лучше будет. Там где я был — живет настоящий страх, Вася. Три дня я там сидел. И три дня смотрел ему в поганое лицо.
— А я все время здесь вот. С чего это пузатый турок решил нас снова вместе свести?
— Попали мы с тобой как кур во щи. И, боюсь, просто так отсюда не вырвемся.
— Не вырвемся? — задумчиво спросил Ржев.
— Второй раз он нам бежать не даст.
— Мне Дауд-бей предложил отправиться в Стамбул.
— Что? — Федор опустился на охапку грязной соломы.
Ржев сел с ним рядом.
— Он знает кто я такой, Федя. Знает.
— Чего знает? — не понял Мятелев.
— Кто я на самом деле знает. Не ты ли сказал ему?
— Чего? Чего я сказать то мог? Я пузатого турка и не видывал. Меня в подземелье кинули, и там я говорил только с тем, кто мне еду носил. А чего он знает то этот Дауд-бей?
— Про то, что я не просто так из Москвы послан и про то, что я не простой ратник дворянского ополчения.
Федор засмеялся.
— Так ты сам много раз про то говорил. Али забыл? И говорил в присутствии Адике.
— Да что она могла понять в том, что я говорил?
— Я те говорил, что не простая это девка. Слушать она умеет, Вася. И не по её ли милости мы к турку в плен снова угодили? Думал про то? — Федор посмотрел на друга.
— Адике? Она сама хотела уйти из плена. Зачем ей это? Попались мы случайно, и она снова стала рабой.
