Жандармский офицер умолк, презрительно оглядел партизан. Фуражку он потерял во время борьбы, белесые волосы его были взлохмачены. Из-под густых нависших бровей на партизан глядели сверкающие ненавистью голубые глаза.
– Настоящий ариец! – уже спокойнее проговорил Мурзин.
– Партизан! Бандит! Капут! – выкрикнул тот. Слезы бессильной ярости стремительно покатились по его гладко выбритым щекам к подбородку.
– Юра, с этим все ясно. Как они, так и мы, – сказал Степанов и, подняв пистолет, выстрелил в грудь фашиста.
Немец вздрогнул, ноги его подкосились, и он грохнулся навзничь. Трое других жандармов, молча наблюдавшие эту сцену, словно по команде упали на колени и стали молить о пощаде.
– Я есть только шофер машина! – неустанно твердил один из них.
А жандарм так рьяно плюхнулся на колени, что не удержал равновесия и, ткнувшись лицом в дощатый пол, в кровь разбил себе нос. Руки его были связаны за спиной, и партизанам пришлось поднимать его с пола.
У Мурзина вдруг зародился дерзкий план.
– Слушай, Ивай, подойди-ка сюда, – позвал он своего друга. И, когда Степанов подошел, добавил: – А что, если нам с их помощью прорваться в здание жандармерии? Сейчас ночь. Там только дежурные могут быть, остальные спят. Вот шуму-то понаделаем.
– Что ж, дело говоришь, – согласился Степанов.
Он повернулся к жандарму, из носа которого все еще капала кровь, и приказал ему следовать в соседнюю комнату. Тот испуганно втянул шею в плечи, покорно побрел к двери.
Мурзин пошел за ними.
Оказавшись в спальне помещика, немец начал молить Степанова сохранить ему жизнь. Степанов молча развязал ему руки и лишь потом объяснил, что партизаны оставят его в живых, если он проведет их в помещение жандармского участка.
Сержант согласно кивнул, в глазах его затаилась надежда. Достав из кармана платок, он приложил его к носу.
…А через двадцать минут от ворот помещичьего имения отъехал легковой автомобиль немецкой жандармерии города Фриштак. За рулем, переодетый в форму жандарма, сидел Костя Арзамасцев. Рядом с ним ерзал на сиденье пленный жандармский сержант. Позади восседали Мурзин и Степанов, причем Степанов напялил на себя шинель и фуражку расстрелянного жандармского офицера. Вслед за ними со двора имения выехал небольшой реквизированный у помещика автобус, в котором разместились остальные партизаны.
Около двух часов ночи оба автомобиля въехали в спящий город Фриштак, миновали несколько пустынных улиц и остановились неподалеку от жандармского участка. Выбравшись из машин, партизаны построились в колонну по три. Под руководством Степанова и пленного сержанта подошли они к будке караульного.
